Полдень, XXI век, 2012 № 04

– Д-да. Сначала кто-то из близких поминаемого должен залезть в ту высокую куклу – это и есть паина – с петухом в руке, прокричать из нее добрые слова об ушедшем и укусить петуха за гребень. Крик петуха символизирует смерть.

– Ага. Вот такой у них рассвет, да? Так, а кто у нас близкий?

– Я полагаю, нам будет предложено выбрать, кто из нас полезет в паину…

– Ну ясно. А поскольку я церемониала не знаю…

– Я вам всё рассказал. Кричать об ушедшем можно на любом языке.

– Так что, будем жребий бросать, кому лезть?

– Жребий не нужен. Сталкер не может вернуться один.

– Совесть замучает?

– Власти. Туризм здесь – основной источник, поэтому на сталкерство закрывают глаза, но погибшая группа при вернувшемся проводнике – плохая реклама. И он автоматически считается террористом, со всеми вытекающими… Это «естественный» отбор, он отбраковывает неудачников. В паину полезете.

– А если отказаться? Ритуал же не может быть нарушен, верно?

– Он и не будет нарушен. Есть колдуны. Они спасли наши души – вон потащили в пещеру, – они нам теперь самые близкие. Отказываться нельзя.

– Так, ситуация ясна. Теперь слушайте меня внимательно. Шанс выбраться в одиночку есть только у вас, это ясно. Поэтому никаких жребиев, слюней и благородных жестов. Прогулка не удалась, но мы к этому были готовы. Теперь к делу. В той пещере – не в этой, куда они уволокли наши души, а в той, куда нас скинули, в зиндане, под камнем, у которого мы сидели, я оставил небольшой, с ладонь, запечатанный пластиковый пакет, вы должны его забрать.

– Что в нем?

– Платок, но это не важно. То есть очень важно, но не для вас, а для меня. Короче, как прилетите в Чили, наберете адрес моей сестры и передадите ей привет от меня. Ее зовут Валентина Куликова. Ее адрес: VKulikova2007-co6aKa-mail.ru. Только привет, ничего больше. Вам ответят, передадите пакет, и всё. Это очень важно для меня, вы должны это сделать и вы это сделаете. Заранее вам благодарен.

– Ёросику… Вспомнилось японское понятие, отцу очень нравится.

– Японское… с вами не соскучишься. И что же это по японским понятиям?

– Ну, вкратце: «Вы поняли, что мне надо. Я понял, что вы это поняли, полагаюсь на вас, надеюсь, что вы это сделаете так, как хотел сделать я, и благодарю за понимание и готовность».

– Да. Смотрите, они же тащат наши рюкзаки! Душеспасители… Мы их там оставили, потому что не протащить, а эти – ничего, протащили.

– Ну вот. А вы сомневались в их способностях. Но меня беспокоит то, что они тащат все три… Он просто так рюкзаки бы не отдал.

– Тренер? Ну, значит, тоже нашли аргументы. Отлежится.

– Нет, его бы притащили и посадили с нами… Боюсь, что умерший все-таки уже есть. И это всё объясняет.

– Да нет, спрятался где-нибудь. Все-таки не настолько он глуп, чтобы из-за рюкзаков рисковать шкурой… О, вы смотрите, как все слетелись покопаться в наших душах! А что ж они, такие знаменитые воры, не растаскивают добычу, а раскладывают ее? Делить будут?

– Вы не так, вы всё не так здесь понимаете. До начала пира с общего стола ничего нельзя брать. А колдуны действительно спасли наши души, ну, или, если хотите, сохранили нам лицо. Ведь мы оказались на празднике и не принесли даров – так приходят только враги.

– А ваши чупа-чупсы в торбе?

– После грабежа кавы они не могли считаться дарами, это был уже военный трофей. Но теперь благодаря колдунам от нас – от наших душ – есть дары, и…

– Так что же получается: я враг, но если я принес дар, то я уже друг? О данайцах они не слышали, до них еще десять тысяч лет?

– Семнадцать, но не в этом дело. Хитрить они умеют, может быть, не хуже вас, это умеют даже птицы – попугаи, врановые… Дело в том, что колдуны уловили вашу душу, и, значит, ваш рюкзак, принесенный ими, – дар от души. В этом ни у кого нет сомнений, даже у оставшегося без кавы.

– Значит, мы теперь не враги. И, значит, нас не должны убивать?

– Не должны.

– Тогда почему нас не развязывают?

– Нет логики. Мы больше не враги – это так, приговор утратил силу, на нас никто больше не обижен – ну, кроме одного, но и он утешился…

– Ну так?..

– Но мы уже увязаны в позе смерти и привязаны к дереву, то есть полностью подготовлены к жертвоприношению. И если нас теперь отпускать, то надо готовить новую жертву, скажем, курицу, колдунам снова очищать, улавливать душу…

– Куриную? Всё равно им?

– Какая попадется, может ведь и злой дух вселиться, ему это очень просто, и рисковать тут никто не будет. Короче, много трудов, хлопот, затяжек – а у людей праздник, у колдунов, между прочим, тоже, они веселиться хотят.

– Но мы уже не враги, и минуту назад вы, вслед за врановыми попугаями, говорили, что нас не должны убивать!

– Не должны. Говорил и подтверждаю: не должны. Но могут. Вообще-то, человеческие жертвы сейчас обычно не приносят, есть куры, но есть и колдуны старого закала, которые кур не признают. Вы неправильно понимаете смысл жертвоприношения. Это не наказание, а принесение в дар божеству. Это почет.

– Но почему именно нам, безвестным пришельцам, такой почет?