Полдома и сосед (СИ)

Ранние подъемы всегда даются мне легко и доведены до автоматизма. Единственным отличием в настоящее время является только то, что я просыпаюсь не от зова внутренних часов, а от невыносимого зуда под проклятым лубком. Не желая в очередной раз вызывать недовольное шипение слишком остро реагирующей Айрис на снятые повязки, я тихо заглядываю в смежную спальню с надеждой, что она уже проснулась. Но удача не на моей стороне, и стороны кровати доносится лишь тихое посапывание умиротворенно спящего человека. И лишь голова спящего щенка девчонки отрывается и с подозрением глядит в мою сторону. Покачивая головой, так же тихо прикрываю дверь. Весьма дурная привычка приучить животное спать в хозяйской постели. Я Шани такого не позволяю. Хотя тут же приходится себя одернуть: а какая, мне, собственно разница до привычек Айрис? Пусть хоть всех своих найденышей, включая бодачую козу, уложит рядом с собой и укроет пуховым одеялом.

Выпиваю остатки очередной порции отвара и украдкой сливаю остатки козьего молока в приветливо распахнутое окно. Идти на открытый конфликт из-за молока не хочется, но и выпивать его в подносимых моей самоназначенной сиделкой количествах нет никаких сил. Видимо Айрис несколько гложет чувство вины, и она всеми силами пытается ускорить процесс моего выздоровления. Но несмотря на это, забота приятна. В общем-то быстрое выздоровление не идет в разрез с моими планами, все таки в лаборатории ждет работа. Скорее бы доставили из столицы недостающие ингредиенты для ритуала.

Украдкой я даже попытался засунуть под лубок тонкую спицу и почесать, но повязка наложена так туго, что это не приносит никакого облегчения. Чтобы хоть как-то отвлечься я решаю спуститься в лабораторию и продолжить там упорядочивание всего сохранившегося после потопа. Девчонке ни за что в этом не признаюсь, но маленький катаклизм позволил избавиться от множества ненужных вещей, которые сам не понимаю как оказались в моем багаже и благополучно пылились в многочисленных ящиках и коробках.

В раннем подъеме есть еще один положительный момент. Я первым спускаюсь на кухню и готовлю на завтрак овсянку. Боюсь у меня скоро не хватит мужества с непроницаемым лицом поглощать то, во что старательно превращает продукты моя невольная соседка. Вяло помешивая практически готовую кашу, я продолжаю перебирать в памяти события последних дней.

А уж чего стоит собранное Айрис из костей чудовище! Одно воспоминание об этом и сразу губы предательски расползаются в улыбке. Ни за что не позволю кому-то отобрать эту пакость. А еще лучше закреплю вертикально в стазисе и установлю в собственном кабинете. Пусть впечатляет немногочисленных посетителей до глубины души.

Позавтракав, я решаю отправиться в лабораторию, чтобы отвлечься от навязчивых мыслей о непрестанно зудящей руке. Как и всегда, работа меня захватывает с головой и я надолго выпадаю из реальности. Подготовка и расчеты к будущему ритуалу занимают приличную часть времени. Меня из состояния задумчивости вырывает приглушенный дверьми, но отчетливо узнаваемый крик.

— Малыш! Помогите, кто-нибудь! На помощь!

Голос Айрис за столь непродолжительное время совместного проживания впитался куда-то в подкорку. Я подрываюсь и на максимальной скорости несусь к источнику крика. Долго искать не приходится и девушка обнаруживается в гостиной, стоя на коленях и что-то прикрывая собой.

— Что случилось? Кто умирает?

— Лори! Помоги, пожалуйста! Я не знаю, что с ним!

Быстро приближаюсь к девушке на грани истерики. Обогнув Айрис, вижу на ее руках и полу выделения ядовитой пены, а также конвульсии практически отошедшего щенка, и с характерным для человека моей профессии спокойствием констатирую очевидное:

— Хм, а ведь действительно умирает.

Мои слова воздействуют на Айрис словно извержение вулкана. Девушка буквально взрывается громкими рыданиями.

— Нет! Пожалуйста, сделай хоть что-нибудь! — слезы катятся по ее щекам. — Я этого не переживу! Почему все, кого я люблю, меня оставляют! У меня больше нет сил оставаться одной!

Несколько секунд невыносимо болезненного взгляда в мои глаза и Айрис сдается и принимает свою утрату, поникая плечами и пряча лицо в ладонях.