Поле Битвы

Сила хлынула в меня, больше, чем я когда-либо чувствовал, и все это в течение нескольких секунд. Мой пульс взлетел до небес, волосы встали дыбом, а температура тела начала подниматься. Мой мозг принял все это к сведению, в то время как сердце продолжало ныть, и все больше и больше энергии вливалось в меня.

Магия и эмоции переплетены так сильно, что трудно сказать, где начинается одно и заканчивается другое. Эмоции являются самым первоочередным и подходящим топливом для магической силы, хотя они могут оказать кое-какое причудливое воздействие на то, что вы пытаетесь сделать. К примеру, напитайте любовное заклинание гневом, и вы, вероятно, получите некоторые нежелательные побочные эффекты.

Но для того, чтобы причинять боль, не было лучшей подпитки, чем сама боль. Поэтому, хоть жестокая боль и терзала меня, я боролся, чтобы совладать с этой силой, и начал формировать ее своими мыслями, когда единорог бросился вперед.

Адские колокола, что со мной только что произошло?

Проблески зелено-золотого света заструились вдоль среднего рога единорога, и тут до меня дошло.

У меня были различные инструменты, вроде посоха, созданные чтобы помогать мне собирать, фокусировать и направлять энергию.

У Мэб они были тоже.

Все, что я мог сделать, это просто просто держаться, поскольку у единорога было больше лошадиных сил, чем у Мазерати. Мы начали сокращать расстояние до врага с пугающей быстротой.

Я сунул свой посох Баттерсу и прокричал: «Подержи-ка!».

Он повозился, но ухитрился взять его, а я наклонился вперед и положил правую ладонь на шею единорога.

Рог существа вспыхнул чистой силой, озарился раскаленным золотисто-зеленым светом, и я почувствовал, как гудящие каналы силы устремились через тело бессмертного существа, прямо как когда я посылал энергию в свой посох — только это было похоже на сравнение питьевого фонтанчика с оборудованием команды пожарных. Возможно, я удерживал больше энергии, чем когда-либо прежде, но это существо было создано, чтобы фокусировать и увеличивать силу Мэб. Я бы не сумел перегрузить его, как бы ни старался.

Так что, когда до врага оставалось каких-то пятьдесят ярдов, я направил накопленную энергию через правую руку в Зимнего единорога, сосредоточил волю на своей цели, на лету придавая форму заклинанию, и взвыл: «Forzare!»

К тому времени, как я это сделал, мы уже добрались до них.

Волна чистой кинетической энергии, заряженная рогом единорога, выплеснулась перед нами, подобно стремительной реке и неистовым цунами врезалась во врагов. Тела разлетелись с нашего пути, как будто их протаранил самый тяжелый водитель самого Господа. Я имею в виду, они не улетели назад. Я подбросил их вверх футов на тридцать, и, прежде чем они успели снова опуститься, мы проскочили под ними, так что копыта единорога постоянно ступали на незанятую землю. Издали это, должно быть, выглядело так, будто какой-то огромный садовник направил на врагов ураганный воздуходув.

— Святые угодники! — воскликнул Баттерс.

Единорог издал рев, который больше подошел бы медведю, тигру или низко летящему «Конкорду», и на несколько секунд мир превратился в дизориентирующее размытое пятно тел, кружащихся в воздухе, криков и летящих от избытка энергии молний, истекающих в ночь.

Единорог пронесся мимо вражеских позиций, выскочил на поляну с другой стороны — и мы почти мгновенно оказались под огнем. Зверь не замедлился, но начал петлять, извиваясь влево и вправо так, что мне казалось, будто центробежная сила стегает меня хлыстом. Цели, движущиеся таким образом, трудно поразить даже в тренировочном сценарии, а тем более в заряженной адреналином реальной жизни, но я был так занят, цепляясь за свою жизнь, что, возможно, едва ли смог бы провести контратаку. Я даже не мог разглядеть, с какой стороны по нам стреляют.

Я оглянулся через плечо и поймал бешеный взгляд короля Корба, держащего посох из чего-то похожего на коралл, который указывал пальцем на землю перед нами, и пронзительно кричал.

Тут я осознал, что проблема обладания всей этой силой заключалась в том, что враг тоже имел возможность ею распоряжаться.

Земля перед нами внезапно потемнела. Единорог попытался выгнуться и избежать западни, но Корб выбрал момент идеально, а зверь двигался слишком быстро.

Я вложил всю свою волю в защитный браслет, преобразуя щит в плотную сферу вокруг нас с Баттерсом.

Единорог влетел в участок темной почвы и погрузился в нее, будто она была жидкой. Соленая морская вода смешалась с землей, превратив ее в нечто близкое к зыбучим пескам, резко остановив движение единорога, а мы с Баттерсом перелетели через его голову, кубарем покатившись по земле впереди.