Поле Битвы

Эбенизер подошел и встал рядом со мной. Наступило долгое напряженное молчание. Потом он прочистил горло и спросил: — Как ты в целом, Хосс?

— Я чувствую, что мне пора двигать, — сказал я. — Взрыв, стрельба. Я кивнул в ту сторону, где исчез Слушающий Ветер.

— Мне нужно бежать туда.

Старик хмыкнул. — Помнишь ли ты самый трудный урок Силы?

— Знать, когда её не использовать?

— Ага, — сказал он хриплым голосом. Он оперся на зубец и уставился в темноту. В его очках отражались отблески костра, горевшего в нескольких кварталах от дороги. Он наблюдал, как маленький народец уничтожил еще одного кальмара-убийцу.

— Хорошо. В этой битве ты должен быть в нужном месте в нужное время. Это означает, что ты будешь держаться в стороне, пока не поймешь, куда направить свой удар.

У меня сжались кулаки. Он был прав. И я это знал. Но это не означало, что мне это нравится.

— Терпеть это не могу, Хосс, — сказал он очень тихо.

Я повернулся к нему и прислушался.

— Видеть тебя таким все время. В самой гуще перекрестного огня. Так было с твоей матерью. Она все больше и больше дистанцировалась от других волшебников. — Он сердито посмотрел на Лару и Маб. — Ее то и дело видели в дурной компании. И я, черт возьми, не знал, ни что делать, ни что ей сказать. — Он закашлялся и моргнул. — Проклятье, Хосс. Тебя постоянно ранят. И я не могу это прекратить.

Возможно, я тоже один или два раза моргнул. Затем, облокотившись на торчащий рядом с ним зубец, я сказал:

— Ладно. Может, иногда я и влипаю во что-то подобное.

У него в уголках глаз появились насмешливые морщинки. — Ты не умеешь отсиживаться, — это факт.

— Возможно, мне следовало найти учителя получше.

Он тяжко вздохнул и сердито посмотрел на меня. — Остряк.

Я вздохнул. — Ты думаешь, что я ошибся с выбором.

— По-моему, я не знаю никого, кто завалился бы с Мэб в постель и не пожалел об этом, — ответил старик без всякого энтузиазма.

— Ты держишься в очень опасной компании, Хосс.

— До сих пор она играла со мной довольно откровенно.

— Ага. И ты из-за этого теряешь бдительность. Что естественно. — Он покачал головой. — Но она же бессмертна. Она может не торопиться. Опутать вас одной нитью паутины за раз. И тебя, и твою ученицу.

Мне вспомнились глаза Молли. А может, и глаза

НЕ-Молли, чужие, с кошачьими зрачками.

Это опасно, — сказал я. — Я это знаю. И смотрю в оба. Если Мэб поставит под угрозу мою свободу воли, она потеряет то, что делает меня эффективным орудием. Это все еще я, сэр.

Старик взглянул на меня из-под своих лохматых серебристых бровей. Его голос слегка смягчился.

— Твоя ставка чертовски высока, — сказал он.

— Разве я ошибаюсь?

Он поиграл желваками. — Это окончательный переход на ту сторону, — сказал он наконец. — И тебя к нему подталкивают. А ты стоишь уже на самом краешке пропасти, Хосс.

— Это мой выбор, — сказал я. — Я вижу, что делаю.

Старик фыркнул: — Да-да. Но это не значит, что мне должно это нравиться.

— Мне тоже, — честно признался я. — Но это все, что у меня есть.

Глаза его ярко блестели за стеклами очков, пока он смотрел на Мэб.

— Ты бы убрался отсюда.

— Только не без Молли, — сказал я.

— Он вздохнул. — А как ты думаешь, парень, зачем Мэб притащила ее сюда?

— Только не без Молли, — ответил я с прежней интонацией.

— Проклятье, — сказал он. Но настаивать перестал. — Её следующий шаг будет заключаться в том, чтобы начать закручивать гайки. Привязать тебя так, как ей хочется.

— Например как?

— Да Бог её знает, парень. Ответственностью, наверное. Видит Бог, у тебя её и так немало. Она бы использовала богатство, чтобы обременить тебя, если бы ты сильно заботился о таких вещах. Властью, или влиянием. Может быть, мазнёт сверху медком. Но что бы это ни было, на первый взгляд это будет выглядеть хорошо, и это заставит тебя крепче сидеть на поводке.

— Сэр. — отметил я, — Вспомните как плачевно заканчивались попытки удержать меня на поводке для любого, кто считал это хорошей идеей.

Он тихонько хмыкнул.

— Мэб не школьная учительница физкультуры, Хосс. Не кучка озабоченных, опасливых старых дураков. — Он закашлялся. — И даже не усталый фермер, который чересчур о тебе заботится.

Я положил руку ему на плечо и сжал.

Он кивнул мне.

— Ты же понимаешь, — сказал он. — Я собираюсь делать то, что считаю правильным для тебя, Хосс. Мне приходится это делать. Разве я могу предпринять что-то меньшее?

— Вы старая упрямая заноза в заднице, сэр, — сказал я мягко и печально. — Уж кому-кому, а мне это лучше знать.

— Что ж. Я никогда не был хорош в усвоении собственных уроков, — сказал он.

Еще один взрыв прогремел с другой стороны, дальше к северу. Почему-то он был послабее и более объемистым. От него скорее не тряхнуло, а раздалось что-то вроде «Ву-у-у-ух». Полыхнула яркая вспышка, и на четверть минуты нам стали видны тени зданий одного из городских кварталов, хотя источника света видно не было.

Мой желудок снова содрогнулся, мной овладела тревога.

Пожар. Продолжалась стрельба.

Мы были недостаточно близко, чтобы слышать крики.

Ещё нет.

Мое сердце забилось быстрее.

— Возможно, взорвался бензобак, — предположил я. У меня сдавило горло, голос прозвучал хрипло.