Поле Битвы

Эйнхерии вокруг меня побросали свои винтовки. Вместо них они вытащили мечи и топоры, смеясь и распевая песни. Группа из нескольких человек подбежала с ящиками, сделанными из тяжелых композитных материалов, и открыла их, показав брикеты, которые, как я предположил, были некими взрывчатыми веществами. Они принялись вытаскивать их вместе с маленькими трубчатыми детонаторами, которые они зажимали в зубах на манер кубинских сигар.

— О'кей, — произнес я. — О чем, черт побери, думают эти ребята?

— Они думают, что эти гиганты вот-вот ворвутся в это здание и обрушат его вокруг нас всех, — просветил меня Эбинезер.

— И что мы будем с этим делать? — спросил я.

Послышались мягкие шаги, а затем Старейшина Совета Кристос встал рядом со мной, пристально глядя на приближающегося Йотуна. Он тяжело дышал, а его лицо выглядело посеревшим и истощенным.

— Все готово, — сказал он Эбинезеру.

— Отлично, — ответил мой дед. Он наклонился вперед, пристально вглядываясь в землю на ближней стороне парка. — Хосс выиграй для меня немного времени.

— Я? — пропищал я.

— М-м-м... Ну, или мы умрем, — спокойно сообщил он. — Это огненные великаны. Если мы не остановим этих тварей здесь, они пройдут прямо сквозь нас и превратят город в печь, пока Титан будет сидеть и хохотать.

Тем временем, я ощущал толчки, когда их ступни, более толстые и широкие, чем у человека, грохотали по земле, словно авангард землетрясения.

— Карлос, защищай меня, — сказал я. — Я собираюсь бить всем, что у меня есть.

Без единого слова Рамирес воздел левую руку и воздух передо мной затрепетал бледно-зеленым диском света, по которому шла рябь, подобно воде. Не прошло и секунды, как вражеский огонь обрушился на него с одной из сторон, видимо выстрелы из оружия октоконгов. Картечь попала в щит Рамиреса и, пройдя сквозь него, разлетелась струей металлического песка.

Йотун приблизился до расстояния в двести ярдов.

Я поднял правую руку с зажатым в ней посохом и собрал свою силу, потянувшись к холодному, беспощадному источнику Зимы, которая теперь жила во мне.

Сто пятьдесят ярдов.

Глубоко внутри себя, я коснулся запаса Огня Души, дарованного мне много лун назад. Огонь Души был чистейшей силой Творения во Вселенной, оставшейся после рождения самого мироздания. Ангелы обладали Огнем Души, и один из них дал мне его достаточно, чтобы хватило до конца жизни. Огонь Души не делает магию мощнее, если быть точным, он делает ее более существенной. Будучи силой самого Созидания, Огонь Души лучше всего подходил для сотворения и защиты, и то что я замыслил потребует его в достатке.

Сто ярдов.

Из меня начал изливаться холодный голубой свет. Его хватало, чтобы высветить каждого октоконга на местности, а щит Рамиреса сиял все ярче и ярче. Я изо всех сил старалась не вздрогнуть, когда усиливающиеся брызги свинца хлестали меня по груди и лицу.

— Гарри, — прохрипел Рамирес. — Гарри.

Пятьдесят ярдов.

Мысленно я смешал силу источника Зимы с Огнем Души.

Моя голова взорвалась чистой агонией, когда энергии встретились — и впились друг в друга, превращаясь в грозовой тайфун в моих мыслях. Иней покрыл мои ногти и растекся по двум футам посоха по обе стороны от моей руки, сжимающей его. От меня исходили небольшие облака пара, когда холод Зимы столкнулся с жаром летней ночи.

— Infriga! — взревел я, указывая посохом на землю сбоку от наступающей линии Йотунов.

Сила потекла из моего сердца в древний дуб моего волшебного посоха, сосредоточиваясь и концентрируясь по всей длине в резных рунах и символах. Инструмент дергался в моей руке, как пожарный шланг под высоким давлением, и мне пришлось сжать его обеими руками и напрячь каждый мускул, чтобы удержаться на месте. Руны светились таким же ярким зелено-золотым светом, как глаза Альфреда с Предела Демона.

Завывающее копье ледниково-голубого, ясного, видимого, абсолютного холода хлынуло в ночь. Сам летний воздух протестующе закричал от внезапного, дикого изменения температуры, с кипящим облаком пара и тумана вокруг меня. Луч ударил в землю перед приближающимся Йотуном — и там, где этот луч прошел, образовалась стена совершенно прозрачного льда, двадцать футов толщиной, тридцать футов высотой, изгибающаяся вперед, подобно прибойной волне.

Воя в унисон стенающему воздуху, я направил луч слева направо поперек пути надвигающегося Йотуна, который столкнулся с моим барьером со всей силой и инерцией грузового поезда. Раздался оглушительный рев, серия ударов, и трещины пробились сквозь прозрачный лед паутиной безумных линий.

Но стена устояла.

Я бессильно обмяк, когда остатки энергии, потраченной на заклинание, покинули меня, и упал бы, если бы Рамирес меня не поддержал. Мое зрение на секунду размылось и я провел рукой по глазам, где на ресницах намерзли ледяные кристаллы, стирая зимнюю пелену, что закрывала обзор.