Поле Битвы

Конечно, я этого не чувствовал. Я же могучий чародей Белого Совета, монарх умственного мастерства и фараон мимолетного страха.

Да я даже не поморщился.

Итак. Враг тоже играл в игры разума.

— Боже мой, — пробормотал Саня. — Нас точно хватит?

— Хватит, чтобы больше не допустить потерь, — сказал я. — Наверняка.

И мы продолжили двигаться вперед, пока город еще раз озарился кровавым светом под взглядом Ока.

Глава 18

Не знаю, приходилось ли вам видеть Фасолину. Может быть по телевизору или в кино. Это такая большая серебристая скульптура, которая напоминает — даже не знаю — пузырь воздуха под водой или вроде того. Она имеет арку посередине, под которой вы можете пройти, и первоначально она была названа Клауд-Гейт (Вратами облаков), потому что с большой высоты вы можете посмотреть вниз и увидеть, как в ней отражаются небо и облака.

Но если вам была недоступна такая величественная точка обзора, и вы посмотрите на сооружение с места обычных людей, оно будет похоже на здоровенную старую фасоль, лежащую на боку. Поэтому горожане окрестили скульптуру Фасолиной, к вящему отвращению скульптора. Она отбрасывает искаженное отражение городского ландшафта с одной стороны, и бетона и деревьев парка с другой.

Этой ночью одна из сторон Фасолины мутно отражала объятый огнем город.

А другая сторона показывала спины, наверное, двух сотен солдат Мэб, которые стояли лицом прямо к озеру на Востоке, в своих бронированных рядах, и ждали.

Прежде чем въехать в туманный парк, мы услышали пару резких, пронзительных, щебечущих посвистываний. Сидхе по желанию могли общаться на манер птичьих свистов и трелей. У них также был сложный музыкальный язык, и по какой-то причине Зимние сидхе очень любили человеческую музыку. Без понятия почему, но эта любовь была совершенно искренней. Я видел мало сборищ Зимних, которые обходились без музыки смертных и смертных же музыкантов, хотя у меня сложилось впечатление, что ни один из них не горел желанием быть избранным для выступления перед сидхе. С ними могли случиться нехорошие вещи.

Вы же помните всех тех блестящих музыкантов, которые умерли намного раньше, чем должны были? Считайте, пятьдесят на пятьдесят, что в деле были замешаны сидхе. Это было частью игры в кошки-мышки, которую моя крестная вела с Мэб.

За войнами находилась Мэб в своей боевой кольчуге, ее светлые волосы блестели сиянием звезд, и она восседала на чертовом единороге.

Только не перепутайте. Единороги на службе у Зимы совсем не похожи на тех, которых вы могли видеть в книжках, фильмах или мультиках. Эти существа вовсе не были ни серебристыми, ни белыми, ни милыми. Они выглядят как единорог, придуманный Х. Р. Гигером. У них есть экзоскелеты в жутких вариациях черного, которые как бы намекали на другие цвета в сияющих бликах. И у них нет глаз. Мне приходилось видеть всего одного единственного из них, и даже тот был всего лишь иллюзией гламура поверх другого существа.

Это создание...

От него исходила мощь. Оно было размером с лошадь «Будвайзер», плюс еще несколько сотен фунтов бронированного хитина, который выглядел черным, но сиял темно-фиолетовым везде, где от него отражался свет. У него была гладкая голова и жуткие пустые места на месте глазниц, и когда оно что-то пережевывало, показывались твердые, зазубренные выступы кости в челюсти, которая могла открыться шире, чем ей полагалось. Его уши настороженно повернулись, двигаясь слишком плавно, как чрезвычайно точная автоматика, и вспышка озарения заставила меня осознать, почему Зимние сидхе так почитают своих единорогов: не имеющих глаз нельзя было одурачить красотой или иллюзиями. И рог у него был не один. Изогнутые бараньи рога, размером со знак «стоп», защищали обе стороны его черепа, а рог, который выгибался из его лба, был больше похож на шипастую саблю, нежели на спиральное копье.

Скакун Мэб нетерпеливо стукнул ногой по бетону, и энергия, исходившая от этого удара, подняла видимое расходящееся кольцо пыли с земли и всколыхнула дым в воздухе. Мэб успокаивающим движением положила руку ему на шею, и единорог замер — однако не обязательно было быть волшебником, чтобы заметить ярость и ненависть, исходящие от существа.

Оно рвалось в бой. Оно жаждало убивать.

Я знал, каково это.

Ах, кажется вот в чем дело. Рог. Как там это назвал тот персонаж Тима Карри, антенна, указывающая в небо? Возможно он был отчасти прав. Сфокусировав свое внимание на силе, окружающей существо, я смог почувствовать едва уловимое влияние Мэб. В воздухе витал дух Зимы, растекающийся из рога единорога энергией, гудящей, подобно высоковольтным линиям, по которым бежал ток. Создание служило живым проводником, фокусирующим силу Мэб так же, как мой посох или взрывной жезл — или нож, висящий на бедре, к которому я старательно не прикасался, даже мысленно, с тех пор как сошел на берег.

Этот артефакт, взятый из хранилища Аида, продолжал вибрировать собственной мощью, которая не ослабевала, вне зависимости от ужасных сил, клубящихся в воздухе вокруг города.