Поле Битвы

Мы двинулись вперёд вместе, легко, как труппа танцоров и по мере того, как мы это делали, строй менялся так плавно, как будто мы ставили танцевальную постановку. Мэб на своём тёмном скакуне рванулась вперёд, сквозь ряды закованных в броню сидхе, пока не оказалась во главе отряда, я позади нее и левее, Баттерс симметрично по другую сторону, а сидхе и Зимние твари сбились в стрелообразный строй позади нас. Рука Мэб опустилась на седло и вытащила длинное зазубренное лезвие, напоминающее голубоватый лёд старого ледника. Она воздела меч и ледяной пар заклубился вокруг нас, всё облако вспыхивало и мерцало огнями фейри, как в эпицентре грозы.

Как я и говорил. Когда Мэб решает, что пришла пора заняться делом, она не будет просто сидеть и ждать у моря погоды.

И вот так, примерно двести пятьдесят фейри атаковали пять тысяч фоморов в Битве при Фасолине.

Мы двигались вместе, почти ослепленные туманом и испарениями, следуя за волей Мэб, и внезапно враг возник перед нами, сотнями извращенных омерзительных тварей, вооруженных дубинами, камнями, когтями и зубами.

Мэб издала воющий клич и тёмный единорог, опустив голову, бросился прямо в глотку врагу.

Мэб разила мечом направо и налево, стремительно раздавая удары, быстрые и легкие, как взмахи крыльев колибри. Она целила по рукам, плечам, лицам, не оставляя ничего, кроме небольших порезов — не больше глубины ногтя, чиркнувшего по мягкой плоти — но область вокруг раны, размером с мою растопыренную ладонь, была поражена жестоким, жутко холодным Зимним морозом.

Я едва успевал что-либо заметить, кроме мельтешения конечностей, оружия и разъяренных рож отродий фоморов. Там, где Мэб проезжала на своем единороге, распространялась волна сверхъестественного ужаса. Ближайшие к ней выродки отшатывались, получая жестокие раны и мешая своим же союзникам подобраться достаточно близко, чтобы ударить по Мэб. Это создавало перед ней вакуум для продвижения вперед, который никогда не успевал сомкнуться вокруг неё до конца, что оставляло тем из нас, кто следовал сразу за ней, возможность для действий.

Мы с Баттерсом ворвались в это тесное пространство, созданное замешательством вокруг Мэб. Световой клинок Фиделаккиуса ожил и Баттерс стал наносить им удары, вынуждая жуткие войска фоморов снова отшатываться от него. Со своей стороны, я орудовал посохом, каждый удар сопровождался громовыми раскатами кинетической энергии и отправлял мою цель в полёт добрых футов на десять в направлении замаха. Я просто оставил энергетические каналы в посохе постоянно открытыми, без остановки пропуская через него насыщенный энергией воздух и пробивая созданную Мэб брешь ещё шире.

Сразу за мною шли сидхе. Их оружие визжало и выло, когда невероятно холодный метал фейри погружался в плоть и пробовал горячую кровь. Нанесенные сверхъестественным оружием раны вскипали клубами пара. Окровавленные тела пузырились, когда свежепролитая кровь испарялась с шипением. Сияние доспехов, оружия и глаз сидхе ужасало рабов-солдат фоморов, и мерзкие выродки выли, пытаясь защитить глаза от его ранящих всполохов.

В считанные секунды мы прорвались за линию фронта врагов, полностью застав их врасплох в сгустившейся дымке. И я не сразу заметил, что же происходило на самом-то деле.

Позади меня, я увидел как одно из отродий, что отшатнулось от неожиданной атаки стремительного клина Мэб, схватилось за длинную, неглубокую, покрытую инеем рану на руке — работа Мэб, вероятно, — и вдруг стало кричать.

Тварь сжимала повреждённую руку, держа её прямо и неподвижно, как будто та была частью от манекена.

Я увидел, как кожа по краям раны закорчилась и вдруг почернела.

И затем чернота начала распространяться.

Несколько секунд отродье жалобно кричало от ужаса, пока черный цвет от краев обмороженной раны промчался по всему его телу, принося за собой жуткую неподвижность. Когда чернота полностью окутала туловище этой мерзости, её крик прекратился.

Оно умерло с криком.

Через секунду всё, что осталось, — статуя из темного камня запечатлённой агонии.

Я услышал ещё больше, ещё более болезненных криков позади нас и понял, что оружие сидхе, по-видимому, несло то же проклятие. Мы прорубили просеку прямо через врага, и те, кто был ранен... просто-напросто превратились в темный и грубый песчаник.

В результате, группа отродий превратилась в две меньшие группы отродий, разделенных стеной статуй.

Без промедления Мэб повернулась к ближайшей группе, снова закричала и направила атаку прямо сквозь нее, увлекая вперед своим криком меня, Баттерса и войнов-сидхе через очередной раунд отчаянной кошмарной резни. И как только эта группа была разделена, что бы там не управляло ими, больше не могло удерживать их на поле. Мерзкие твари с криками бросились бежать, исчезая в окружающем нас Зимнем тумане.

Сидхе разили их без пощады. Смертельные удары были милосерднее: они оставляли после себя лишь мертвое страшилище на земле. Простые раны начинали чернеть и покрываться камнем, ведя пораженных к мучительному неизбежному концу.