Поле битвы - Земля (СИ)

— Как се­бя чувс­тву­ешь, Фар­хат, здо­ров? — при­вет­ли­во спро­сил он.

— Здо­ров, — от­ве­тил он.

Не­задол­го до это­го Фар­хат ез­дил в не­мец­кий гар­ни­зон мес­течка Илья за тро­фе­ями, ко­торые зах­ва­тили пар­ти­заны взво­да Але­ши Завь­яло­ва. По­года бы­ла хо­лод­ная. Па­рень прос­ту­дил­ся и нес­коль­ко дней про­болел грип­пом. Вот по­чему ко­ман­дир и спро­сил про здо­ровье.

— А ес­ли здо­ров, то для те­бя и де­ло важ­ное есть, — отор­вавшись от кар­ты, ска­зал Бо­рис Вла­дими­рович. — Нем­цы вос­ста­нови­ли элек­трос­танцию под По­лоц­ком. Пос­ле Но­вого го­да со­бира­ют­ся пус­тить. Ну, а мы ду­ма­ем пус­тить ее рань­ше, се­год­ня ночью… Хо­чешь пой­ти на ди­вер­сию?

Фар­ха­та впер­вые со­бира­лись по­сылать на бо­евую опе­рацию, и он с ра­достью сог­ла­сил­ся.

— А те­перь пой­дем к ко­ман­ди­ру ро­ты, он те­бе рас­ска­жет, как и что де­лать.

— Есть! — ска­зал па­рень и вы­шел.

Ко­ман­дир пер­вой ро­ты Яков Пав­ло­вич Лит­ви­нен­ко под­робно рас­ска­зал про свой план.

План был прос­той. Ве­чером он, Сер­гей и Фар­хат дол­жны бы­ли проб­рать­ся к го­роду.

Лит­ви­нен­ко и Лев­цов под­полза­ют к даль­не­му от стан­ции скла­ду и под­жи­га­ют его. Что­бы прив­лечь вни­мание ча­совых, от­кры­ва­ют стрель­бу из ав­то­матов. Фар­хат в это вре­мя под­бе­га­ет к стан­ции, об­ли­ва­ет сте­ны бен­зи­ном и под­жи­га­ет.

— По­нял, что от те­бя тре­бу­ет­ся?

— По­нял.

— Тог­да иди, го­товь­ся.

Фа­рат взял бу­тыл­ку с бен­зи­ном; ко­робок спи­чек су­нул за па­зуху, что­бы не от­сы­рели на мо­розе.

Из ла­геря они выш­ли еще днем. До го­рода на­до бы­ло ид­ти двад­цать ки­ломет­ров. В до­роге он все вре­мя ду­мал, смо­жет ли под­жечь фаб­ри­ку. А что, ес­ли нем­цы уви­дят его рань­ше, чем он ус­пе­ет до­бежать до стро­ений? От дум го­лова буд­то вспух­ла, в ду­шу зак­ра­дывал­ся страх. Лит­ви­нен­ко за­метил это.

— Ты что за­думал­ся, Фар­хат? Не ту­шуй­ся, бра­тиш­ка. Мы с то­бой та­кую шту­ку ус­тро­им, что нем­цам тош­но ста­нет.

От теп­лых и бод­рых слов Яко­ва Пав­ло­вича тре­вога его рас­се­ялась, как дым.

В су­мер­ки выш­ли они на опуш­ку ле­са. Мет­рах в двух­стах от них на­чина­лись пер­вые до­ма го­рода. В ок­нах све­тились ред­кие огонь­ки. Гром­ко ла­яли со­баки. На ули­це от­четли­во слы­шалась не­мец­кая речь.

Пос­то­яли, пос­лу­шали и ого­рода­ми на­чали ос­то­рож­но про­бирать­ся в го­род. Не­мец­ких пос­тов вбли­зи не бы­ло. Но они ста­рались прой­ти так, что­бы их не уви­дели да­же мес­тные. Ого­роды кон­чи­лись. За ни­ми на­чинал­ся не­боль­шой пус­тырь, в кон­це ко­торо­го вид­не­лись тем­ные очер­та­ния фаб­ри­ки. Они за­лез­ли в стог со­ломы и ста­ли наб­лю­дать.

Мед­ленно тя­нулись ми­нуты ожи­дания. Ночь вы­далась ти­хая, звез­дная, хо­лод­ная. Да­же со­лома не за­щища­ла их от мо­роза. Он за­лезал под по­лушу­бок, щи­пал за но­ги. Что­бы не шу­меть, они ле­жали не­под­вижно. Ухо ло­вило са­мые да­лекие зву­ки. Вот сме­ня­ет­ся ка­ра­ул. Не­мец­кий офи­цер по-сво­ему вык­рикнул ка­кую-то ко­ман­ду. Один сол­дат, вид­но, не­ча­ян­но за­дел прик­ла­дом за ка­мень: до них до­нес­ся лязг же­леза. Про­шур­ша­ли по сне­гу ша­ги и за­мер­ли вда­ли.

К пол­но­чи в го­роде ста­ло сов­сем ти­хо. Все фри­цы, на­вер­но, соб­ра­лись где-ни­будь в теп­лой ха­те встре­чать Но­вый год. Толь­ко ча­совые, обу­тые в тя­желые де­ревян­ные ко­лод­ки, то­пали взад и впе­ред по дво­ру фаб­ри­ки.

— Ну, Фар­хат, будь го­тов, — пос­лы­шал­ся над са­мым ухом ше­пот Яко­ва Пав­ло­вича. — Ког­да нач­нется стрель­ба, не мед­ли ни се­кун­ды.

Сог­ну­тые фи­гуры Лит­ви­нен­ко и Сер­гея бес­шумно от­де­лились от сто­га и скры­лись за уг­лом скла­да.

Фар­хат ос­тался один. Сер­дце силь­но би­лось.

От­ку­да-то до­нес­лись кри­ки пь­яных фри­цев. Но­вый год нас­ту­пил. Фар­ха­ту не­воль­но при­пом­ни­лось, как три го­да на­зад он встре­чал этот праз­дник вме­те с близ­ки­ми людь­ми в Ле­нин­гра­де. Сколь­ко бы­ло ра­дос­ти, сколь­ко ве­селья! Но прок­ля­тые нем­цы от­ня­ли счас­тли­вую жизнь. Та­кие мыс­ли за­нима­ли Фар­ха­та не­дол­го. В той сто­роне, ку­да пош­ли Лит­ви­нен­ко и Сер­гей, вдруг вспых­ну­ло яр­кое за­рево. По­том раз­дался треск ав­то­матов. Приш­ла оче­редь дей­ство­вать Фар­ха­ту. Он быс­тро до­бежал до вы­соко­го де­ревян­но­го за­бора, отор­вал две дос­ки и про­лез в дыр­ку. Ча­совые стре­ляли в дру­гом кон­це дво­ра. На хо­ду па­рень дос­тал из сум­ки бу­тыл­ку и об­лил бен­зи­ном сте­ну стан­ции. По­том вых­ва­тил спич­ку и чир­кнул о ко­робок. Фар­хат так вол­но­вал­ся, что ру­ки его дро­жали. И толь­ко ког­да бе­лые язы­ки пла­мени по­пол­зли по смо­лис­тым брев­нам, он бро­сил­ся бе­жать.

От­бе­жав к ле­су, ос­та­новил­ся. Стан­ция го­рела как све­ча, ок­ра­шивая не­бо баг­ро­вым пла­менем.» ….

Все сле­ду­ющие вос­по­мина­ния бы­ли крат­ки­ми и про­носи­лись мгно­вен­но…

Вот Фар­хат сто­ит в строю ря­дом со сво­им то­вари­щем… Вот они, уже в во­ен­ной фор­ме, сто­ят воз­ле тан­ка с над­писью «За Ро­дину» в ка­ком-то ев­ро­пей­ском го­род­ке… Ма­лень­кий маль­чик, ука­зыва­ющий им до­рогу…