Поле Куликово (СИ)

Ордынцев Бастрык ненавидел люто. Это они под Казанью захватили его ушкуи, повязав дружину, забрали товары, даже с самого стянули кафтан и сапоги. В один час из богатого новгородского гостя он превратился в нищего. Мурза-наместник, к которому Федька пришёл с жалобой, выслушал, обещал найти грабителей и вернуть добро. С неделю Бастрык околачивался в Казани, всеми презираемый и гонимый, когда же снова явился к наместнику, тот велел отхлестать его плетьми, назвав бродягой и вымогателем. Выше наместника только хан, а до него далеко, да и не пустили бы нищего русского к великому хану. Прежде Бастрык, как всякий купец, главной силой на земле считал серебро и золото. Но тут понял: есть сила могущественнее - меч и власть. Он пошёл к рязанскому князю, который знал его давно. С собой нёс только ненависть. Князь испытал его в хозяйственном и торговом деле, поставил тиуном в Холщово. Там-то Бастрык и развернулся. Князь велел ему войти в дружбу с ордынцами, стать как бы их человеком, а то и продаться в соглядатаи. Бастрык не обманул надежд государя. Изворотливый и хитрый, не раз побывавший в Орде, он ловко водил за нос ордынских начальников. Но сколь ни ценны были его вести, отправляемые в Рязань, Олегу они не помогли избежать двух разорительных нашествий - его обособленное княжество не в силах было противостоять Великой Орде. И хотя нашествия минули Холщово, Бастрык потерял сон: рано или поздно доберутся и до него, несмотря на "службу" ханам. Крепче всех на Руси стояла Москва, и Федька, поразмыслив, стал посылать к Дмитрию верных людей с важными вестями, добытыми в Орде для Рязани. Дмитрий не сразу отозвался, - видно, проверял Бастрыка, и всё же на тиунском подворье в Холщове однажды появился его человек. Так у Бастрыка стало три хозяина; главным он считал московского князя. Тревожно и тяжко служить трём господам - ни Олег, ни Мамай не простили бы ему измены, - но Федька крепился, уверенный, что Дмитрий оценит его по заслугам. Федьку обижало, что вестники в Москву из Орды ни о чём важном не говорили с ним, лишь называли пароли, подкармливались, отдыхали и шли дальше. Но это заставляло его настойчивее выуживать сведения, у него завелись даже постоянные доброхоты в Орде, и он платил им, не скупясь. Только становился угрюмее и злее, копил деньгу да старался показать хозяйский размах, зная, что и об этом сообщают Дмитрию.

Вечным соглядатаем Федька не собирался оставаться, он просил только об одном: чтобы Дмитрий в награду взял его к себе управителем какого-нибудь поместья или определил в купцы да покровительствовал первые годы. И вдруг за какую-то, вроде бы и не очень важную весть об ордынском войске, выуженную у подпившего мурзы, Бастрык получил от Дмитрия благодарность и дорогой перстень с лалом. Самое важное - великий князь обещал исполнить его просьбу, когда придёт срок. Воспрянувший духом Бастрык решил в свою очередь отдарить Дмитрия. Он отделил половину от своего тайного запаса, - может, князь скорее оценит его? Да и золото вернётся - таких услуг государи не забывают.

Фома подвернулся тогда кстати, хоть и пришлось пережить немалый страх...

В Коломне Бастрык пришёл к тысяцкому Авдею. Человек немолодой, желчный и усталый, давно мечтавший перебраться из порубежного города под Можай, где была у него вотчина, Авдей знал Бастрыка - через него шла связь с Москвой. Хотя встретил без радости, но как своего, пожаловался на заботы, которые обрушились со сбором ратей.

На Авдее лежала ответственность за порядок в городе и окрестностях, а попробуй уследи за всем, когда государство сбегается в Коломну! Городская стража с ног сбилась. Авдей сердился на Дмитрия и за то, что не отпустил его со службы, и за то, что не выбрал другого города для сбора войск. Глядишь, ещё и ордынцы нагрянут... Федька посочувствовал, предложил услуги. Боярин согласился, и Федькины люди облачились в серо-зелёные кафтаны городских стражников. Разместил их тысяцкий в доме ордынского купца, убежавшего из Коломны. Бастрык тотчас показал размах. Посланный на торжище, он поприжал местных торговцев, взвинтивших цены. Правда, сделал он это не из благих побуждений, а от зависти к купцам: как они смеют наживаться, когда Федька Бастрык не наживается! Но жалобы на шкуродёрство купцов прекратились, и тысяцкий похвалил Бастрыка. Понравилось боярину и то, как Федька согнал бродяг с городских улиц и церковных папертей в острог, где им учинили проверку. Федька снова наслаждался властью. Простолюдинов он презирал всегда, а тиунская служба развила в нём то чувство превосходства по отношению к людям без титулов, какое, вероятно, должен испытывать по отношению к лошади слепень, заставляя её своими укусами бежать и забывая, что лошадь может однажды достать его хвостом. Поэтому Федька скоро уверился, что ему сойдёт всё. Он увеличил свой отряд до двадцати стражников, купеческий дом превратил в крепость, неусыпно охраняемую, где вёл себя как царёк.