Поле Куликово (СИ)

-Ага. Иван мой выдумал, - Белозёрский кивнул на покрасневшего юного богатыря. - Он дарёный перстень утопил, горевал - от зазнобы подарок,- а назавтра прибегает рыбак: добыл тот перстень из огромадной белорыбицы. Вот мой Иван и смекнул. На серебряный рубль с крючком за час половину челна отборных рыб накидал, и сетей не надобно.

Дмитрий усмехнулся:

-Я думал, серебром лишь алчные людишки улавливаются.

Хозяин шатра перехватил вопросительный взгляд прислуживающего отрока и сказал:

Есть у меня бочонок хлебного зелёного вина, аж горит.

-Нет! - обрезал Дмитрий. - Ты мой обычай знаешь: хмельные меды и вина - после битвы, тогда требуются. Теперь же - один вред, ибо вино делает человека глупым, ленивым и слабым.

После трапезы объехали полк, Дмитрий поглядывал на сосредоточенного Боброка и, наконец, спросил:

-Ты вроде чем-то - недоволен, Дмитрий Михалыч?

-Надо перестроить полк, государь. В десять рядов - сильно, однако длинник - коротковат. Тебе, Семён, с Белозёрскими и Тарусскими все одно Орду не удержать, а задача у вас важнейшая: ряды их расстроить, потрепать, сколь возможно. На вас они фрягов пошлют, тех десять тысяч, вас же всего пять. Как же вы их по всей-то полосе встретите, коли этакую глубину полка создали? Охватят вам крылья и в кольце задушат.

-Станем в пять рядов, так уж точно сомнут нас, - заметил воевода Андрей Серкиз.

-А вы не давайте, чтобы смяли. Бейте, отступая по шагу, наводите на копья большого полка. Но уж коли окружат - поголовно вырежут. Да и так затиснут - друг дружку передавите. Пусть они выйдут на большую рать потрёпанные - за то будет вам слава.

-Что скажете, воеводы? - спросил Дмитрий.

-Прав - Боброк, - заявил Иван Тарусский.

-И у меня та же думка, - поддержал старший Белозёрский.

-Государь! - волнуясь, не выдержал сын Фёдора Белозёрского, Иван. - Да мы и в пять рядов шагу им не уступим! Умрём, а стоять будем на месте, где велишь.

Дмитрий улыбнулся:

-Эх, Ванюша, считать ворога слабее себя нельзя. Бояться его не след - это правильно, но и думать, будто вражеские рати пустой рукавицей сметёшь, ещё хуже трусости. Фряги - войско, огни и воды прошли, войной живут; о татарах - сам знаешь. Уступать вам придётся, как Боброк сказал - по шагу, и тут-то от вас вся храбрость потребуется, да к ней - воинское искусство, без которого храбрости нет. Вот это воям объясните. - Повернулся к Оболенскому. - Что скажешь, Семён?

-Всё уже сказано, государь.

-Коли так - действуй. Конные отряды, что из степи отходить будут, на свои крылья ставь. Воины там - добрые. И я, пожалуй, в начале битвы с тобой стану...

Когда направились в большой полк, Боброк спросил:

-Что ты задумал, княже?

-Ничего нового. По русскому обычаю князь первый начинает сражение.

-Не дело говоришь, Дмитрий Иванович! - вскинулся Боброк. - Ты же сам твердишь: тут - не удельная усобица. Твоё место - под большим знаменем. Себя не жалеешь - нас пожалей. Убьют - войско падёт духом.

-Убьют? Коли того бояться, надо за печкой в тереме сидеть. И под большим знаменем ещё скорее убьют. Али Орду не знаешь? Они не одну отборную тысячу на убой кинут, чтобы наше главное знамя сорвать. Да из арбалетов начнут садить - только держись! - Помолчав, продолжил. - Иного страшусь: как бы за труса не сочли, коли другого поставлю под знаменем. А не могу иначе: должен я везде побывать, где самое горячее дело пойдёт, с малой дружиной буду поворачиваться. Знаешь ведь, каково ратников бодрит, когда государь с ними в одном ряду рубится.

Боброк понял: решение Дмитрия - бесповоротно, нахохлился в седле - сердце чуяло беду. Можно ли уцелеть, бросаясь в круговороты битвы? Он-то представлял эту сечу, в которой сойдутся более двухсот тысяч бойцов. Да, под великокняжескими стягами - тоже страшно, а всё же там как-то можно поберечь государя... Когда подъезжали к большому полку, сказал:

-Ты, конечно, - волен, государь, выбирать своё место, хоть этого твоего решения и не одобряю. Одно дозволь мне...

-Что ещё? - спросил Дмитрий.

-Мне выбрать воев, кои с тобой будут в битве.

Дмитрий крякнул, сдержал своего Кречета, стянул золочёный шелом, нагревшийся от солнца, обмахнулся рукой и рассмеялся:

-Мне бы тебе поклониться за твою заботливость, княже, а я злюсь. Так и быть, подбирай дружину, но не более двух десятков. Я верю в твою счастливую руку.

Стаи ворон тянулись вереницами над Куликовым полем. Вдали, над Зелёной Дубравой и приречными лесами, будто хлопьями сажи застилало небо.

-Быть большой крови, - сказал Боброк.

Дмитрий осматривал войско.

IV