Поле Куликово (СИ)

Гром голосов, гром копыт, гром мечей, упавших на вражеские головы, слились в одном нарастающем "ура!", глуша вопли ужаса. Тысячи степняков, минуя русский укреплённый лагерь, мчались к Непрядве, надеясь на своих коней, которые перенесут через реку в степь. Другие тысячи, обошедшие русскую рать с тыла, не в силах оборотиться назад всей массой, погнали к заросшему лесом берегу Нижнего Дубяка, чтобы набить собой и лошадьми овраг его русла. Позади надежды не было - только мечи, копья и шестопёры. Тысячи мародёров, застигнутых на поле за их делом, не успели даже вскочить на лошадей, они мчались впереди конной лавы. Иные же только вскидывали пустые руки, этих не рубили и не кололи, они гибли под копытами, потому что в таких сечах пленных не берут. Лишь несколько тысяч ордынцев, навалившихся на крыло большого полка, попытались встретить мечами конную лавину русов, но бронированные ряды юных московских удальцов разбрызгали их, а в спину оборотившимся врагам ударили копья и топоры русской пехоты, и эта волна войска Мамая, превосходившая числом весь засадный полк, в панике хлынула в сторону Красного Холма. Спешенные срывали доспехи, мчались среди конных, хватаясь за хвосты лошадей и стремена, их били свои, они спотыкались о трупы и щиты, падали и гибли, усиливая общий крик ужаса. В битве - страшна всякая паника, но та паника, что внезапно сменяет победные кличи, несравнима ни с чем, она - смерть войска.

Темник Батар-бек с искажённым, лицом врезался в безглазое, дико ревущее стадо, бил направо и налево, выкрикивая: "Их мало!" Нукеры не отставали от своего господина, раздавая паникёрам удары, но никто не поворачивал, никого не пугал волчий взгляд и оскал темника. Воинам Орды успело показаться, что броненосная лавина врагов - бесчисленна.

Орда уже расплескала боевую ярость о копья русских полков.

Батар-бек скоро понял состояние войска Орды, поворотил коня и помчался со своей стражей, стараясь опередить бегущих.

Хан Темучин прикрыл глаза рукой.

-Я же говорил ему, - прошептал он, - этому безумному псу Мамаю, что нельзя торопиться с войной. Вот она, отборная московская конница...

Теперь резерв Мамая ничего не значил - он опоздал вступить в битву, потому что Орда - сломлена, побеждена этим внезапным ударом, она бежит, и, чтобы остановить её, нужна ещё одна такая же Орда... Темучин хлестнул саврасого и, сопровождаемый нукерами, поскакал в сторону деревеньки Даниловки, где он спрятал от глаз Мамая три лучшие сотни своего тумена.

Воевода большого полка Тимофей Вельяминов, оставшийся один, без князей, отёр слёзы и высоким голосом покрыл клики дружины:

-Стяги - вперёд!

Полыхнули, наклоняясь, кумачовые полотнища, указывая русской рати на холм, где стоял повелитель Золотой Орды. Ветер теперь дул с севера, и стяги рвались с древков.

Андрей Ольгердович сразу приметил их движение, но у него уже не было голоса отдать приказ, он лишь протянул руку с мечом в сторону Дикого Поля, и поределый полк правой руки ответил ему ликующим кличем.

-Вперёд, славяне! - вознёсся над конной дружиной чей-то голос, и сотни русских и литовских всадников в помятых шлемах, в окровавленных, порванных, разрубленных кольчугах и латах погнали впереди себя по полю смерти оробелые отряды врагов.

И вместе с всадниками, вместе с большим полком двинулись пять уцелевших рядов пехоты, качая длинные копья, затупившиеся о железо и кости врагов. Русская рать перешла в наступление...

Мамай не сразу поверил случившемуся. Только что один за другим падали русские стяги на левом крыле, только что там разливалось ордынское море, победно сверкая сталью, и мурзы поздравляли повелителя, сравнивая его с орлом, который залетел выше самых могучих соперников и собратьев. Только что его замыслы становились явью, и уже полмира чувствовал он в своей руке, но всё оказалось призраком, сном приговорённого к смерти, которого разбудила рука палача.

Возможно ли, чтобы великая река побежала вспять?! Он видел такое однажды, застигнутый с небольшим отрядом на берегу ледоходом весной. В несколько минут белая гора выросла поперёк реки, вздымая в небо рваные края зелёных льдин, осыпаясь белой трухой, сверкая цветными иглами. И чёрная вода отпрянула от шевелящегося ледяного сфинкса, вздуваясь на глазах, кинулась на берег, крутя в водоворотах белое крошево, пену и деревья. Шипение реки то и дело заглушалось грохотом, скрежетом и треском. Сверкающая гора продолжала расти, и всё живое бежало с берега, даже вороны и чайки отлетели подальше от затора, а его отряду пришлось спасаться бегством, побросав юрты и имущество...

Войско Орды бежало, гонимое русским сфинксом, который уже не стоял на месте, но двинулся на Орду. Мамай видел весь русский засадный полк, оба его крыла - и то, что гнало ордынцев в Непрядву, и то, что гнало их на Красный Холм.

Русских было значительно меньше.