Поле Куликово (СИ)

-Он спросит! Сказал только: счастье в твои руки плывёт, так ты отца не забывай. А мне омут милее того счастья.

-Бог - с тобой, Арина!

-Кабы Бог!.. Вот вы на битву идёте, а он-то, мой ненавистный жених, тоже в Коломну с родителем наладился - наживаться. С обозом едет. Его отец по дороге договаривается, кто зерно продаст. Князь большие деньги сулит поставщикам - он и нарядился. Тятька его нахваливает - вот человек разумный, ему и война - мать родна. Прежде-то всё тебя мне хвалил, с того, может, и приглянулся поначалу... А нынче пришёл тятька-то со схода и тебя, и всех охотников обозвал хвастунами - вот-де татары собьют с вас петушиный гонор. Может, злится, что его старостой не выбрали?

-Он же - не боярский человек.

-Что - с того? Старостой он и под боярина пойдёт... Откуда свалился этот сват с его постылым женихом? Не видела ни разу, а уж всю меня выворачивает от него, ненавижу до смерти, будто он - червяк, мокрица! С чего бы это?

-Эх ты, "колдуньина дочка"! - усмехнулся Юрко. - Вот если б я теперь отказался в Коломну пойти ратником, ты бы и меня возненавидела, Аринушка... Сватовство - не свадьба, когда она ещё будет?! Вот ворочусь...

-Ты-то воротишься, а я уж нет. С Коломны они поедут назад, тогда и окрутят нас. А я... - Качнулась к нему и в лицо, шёпотом. - Юра, хочешь твоей женой стану, сейчас?.. Потом пусть хоть что!..

Он чувствовал, как она дрожит в его руках, её дрожь переходит в Юрка, тьма встала вокруг, и Юрко исчезал - Извечное, Всемогущее наполняло каждую его кровинку солнцем, сияющим в середине сомкнувшейся тьмы. И её глаза тем же солнцем сияли ему в глаза. Он не хотел, чтобы тьма так близко, так бесстыдно стояла рядом, он уносил её на руках от этого мрака, грозящего уничтожить это солнце в ней и в нём. Она молчала, прижимаясь, но вот, очнувшись, спросила:

-Куда мы?..

-К твоему батюшке. Бросимся в ноги, скажем - не жить нам поврозь. Не зверь же - он... А то к попу, к старосте Фролу...

Её руки упёрлись ему в грудь, но Юрко держал Аринку ещё крепче, грел губами косу.

-Пусти...

Он приближался к стене конопли, когда она наотмашь ударила его по лицу. Руки Юрка разжались.

-Не витязь - ты... Не жених! - у Аринки срывался голос, она задыхалась. - Холоп и есть холоп! Мокрица!.. Чтобы мои глаза больше тебя не видели...

Мелькнул в сумраке у куста черемухи и пропал девичий силуэт. Разгоралась щека, и шумело в голове от удара...

Дома в сенях он попил прохладного квасу, вошёл в избу. В бабьем куте над кадкой с водой потрескивала лучина, вставленная в железный светец, нагар падал в воду с шипением; мать, рано постаревшая, маленькая и тихая, в длинной серой телогрее, заводила тесто. В мужском углу, под коником, лежали на лавке приготовленные кожи, колодки, сапожный нож, молоток, дратва и деревянные гвоздики - мать позаботилась. Услышав сына, оторвалась от корчаги с квашнёй и сказала:

-Я думала, ты - в церкви. Там нынче староста с Меланьей венчаются - выбрали времечко! Глянуть охота, да с квашнёй куда ж? Напеку тебе хлеба, сухариков насушу.

-Что? - спросил Юрко, глядя на коптящее пламя лучины. - Кто венчается?

-Фрол, говорю, с Меланьей, аль не слыхал? - мать глянула на сына словно бы помятыми глазами, - видно, плакала над квашнёй. - Сходил бы. Он всех велел звать на часок, свадьбу затеял скороспелую.

Юрко прилёг на лавку, смотрел на тёмный образ Спаса в красном углу. Лучина пригасала, мать снимала нагар, и пламя вспыхивало ярче, тени бросались в углы, лик Спаса шевелился, кивал Юрку, подвигая его на какое-то дело, но Юрку было не до дел. Мать, вздыхая, возилась у печи; когда подходила к светцу, тень качалась на бревенчатой стене, доставая до закоптелого потолка, и мать представлялась большой-большой, как в детстве; хотелось рассказать ей всё, даже то, чего Юрко не расскажет лучшему другу Сеньке. Однако Юрко знал: в этом деле мать ему не поможет, только слёзы прольёт. Какая же она - маленькая и беззащитная на вид, его мама, но что он в жизни - без неё?! И теперь вот поплакала да и перекрестила: "Иди, сынка, постарайся для православных..." - будто Дух Святогора вошёл в грудь Юрка, и ничто впереди не страшит... Арина тоже...

Юрко отвернулся к стене, прикрылся ладонью. Только бы утра дождаться - днём всё яснее и проще...

Очнулся в темноте... Матери не слышно. Откуда-то издалека, через волоковое окно, долетал брех собак. Потом - песня. У старосты гуляют?.. Чувство, что он куда-то опаздывает, толкнуло Юрка к двери. В темени плыла хороводная песня. Не до сна девкам - два денёчка осталось до расставания с милыми. А вот с другого конца - озорное:

Ой, ты, пристав волостной,

Приезжай ко мне весной.

У меня на кунке

Вырастут медунки...