Поле мечей

Толстяк снова завыл, а Юлий, не сдержавшись, дважды наотмашь ударил его по лицу, отчего голова новоиспеченного соконсула запрокинулась. В уголке рта показалась тонкая струйка крови, и он задрожал еще сильнее.

— Клянусь всеми богами, что если замечу тебя в сенате, то не поможет никакая неприкосновенность. Уж я позабочусь, чтобы тебя отправили куда-нибудь подальше, где никто и никогда не увидит этой физиономии и не услышит нытья. А сам ты будешь умолять о смерти.

— Но я же консул! — пропищал Бибул.

Юлий снова пошевелил острием меча складки одежды.

— Это пустой звук. Я не потерплю в сенате рядом с собой человека подобного тебе. Никогда в жизни. Твоя песенка спета.

— А он еще будет меня обижать? — неожиданно поднял голос мальчик.

Юлий взглянул на него и увидел, что ребенок поднялся на ноги. Успокаивая, отрицательно покачал головой.

— Тогда дай мне нож. Я убью его, — решительно потребовал мальчик.

Юлий заглянул в глаза мальчика и увидел выражение нешуточной решимости.

— Если ты это сделаешь, тебя самого убьют, — негромко предупредил он.

Несчастный ребенок равнодушно пожал плечами.

— Ну и пусть. Все равно — дай мне нож, и я сделаю это.

Бибул открыл было рот, но Юлий тут же угрожающе повел мечом.

— Сиди тихо. Здесь разговаривают мужчины. А ты вовсе ни при чем. — Он снова взглянул на мальчика и заметил, что тот выпрямился, приняв уверенную позу. — Если ты настаиваешь, парень, то я не буду тебя останавливать, но, если честно, от живого будет больше толку, чем от мертвого. По крайней мере сейчас. — И действительно, труп означал бы еще одни выборы и нового соперника, который мог оказаться вовсе не таким слабым, как Бибул. И все-таки Юлий не отослал мальчика.

— Он нужен тебе живым? — уточнил ребенок.

Консул смерил его долгим внимательным взглядом, а потом кивнул.

— Ладно, пусть остается. Только тогда мне непременно нужно сегодня же уйти отсюда.

— Я постараюсь подыскать тебе новое место. Обещаю.

— И не мне одному. Нам всем. Мы не можем больше оставаться здесь ни единой ночи.

Юлий взглянул на ребенка с удивлением.

— Вы все?

— Да, все до единого, — ответил мальчик, глядя прямо в глаза взрослому, сильному человеку.

Юлий не выдержал и первым отвел взгляд.

— Ну что ж, пусть будет так. Соберитесь у входной двери и подождите меня. Я еще немного поговорю с вашим хозяином, а потом отправлюсь с вами.

— Спасибо, добрый господин, — с благодарностью поклонился мальчик. Все дети выскочили из комнаты, и теперь тишину нарушало лишь затрудненное дыхание их господина.

— Как ты об этом узнал? — прошептал Бибул.

— Пока не увидел всю эту ватагу, я и понятия не имел, кто ты такой на самом деле. Но если бы и не узнал, ты все равно не стал бы чище! — прорычал в ответ Цезарь. — И учти, если ты только отважишься притащить в свой притон новых детей, я тотчас об этом узнаю. Едва мальчик или девочка перешагнут порог этого грязного дома, мне все моментально станет известно, и тогда прощения тебе уже не будет. Понимаешь, о чем я? Сенат теперь мой. Полностью.

Произнеся последнее слово, Юлий резко повел мечом, и Бибул вскрикнул, обмочившись от ужаса. Со стоном он схватился за расплывающееся по тоге пятно мочи, слегка окрашенное кровью. Юлий же, внезапно успокоившись, сунул меч в ножны, резко повернулся и направился к выходу, где его ждали больше тридцати маленьких рабов. Каждый из беглецов сжимал в ручонках небольшой сверток с одеждой. В свете ламп расширенные от страха глаза детей казались особенно жалобными.

— Решено, — обратился к ним Цезарь. — Сегодняшнюю ночь вы проведете в моем собственном доме. А скоро я найду каждому из вас семью, где будет тепло и уютно.

Глаза детей наполнились благодарностью и неподдельным счастьем, и Юлию неожиданно стало стыдно: ведь он пришел в этот дом вовсе не ради них.

ГЛАВА 21

Лето прошло чередой долгих, наполненных трудами и заботами дней, но до зимы было еще далеко. У городских ворот Юлий сел на коня и направился в сторону легионов, стоящих лагерем на Марсовом поле. Крепко сжав поводья, он оглянулся, стараясь унести с собой образ города. Кто знает, сколько месяцев и лет ему придется провести в далекой Галлии? Путешественники и купцы, которым довелось побывать в маленьком римском лагере у далекого подножия Альп, рассказывали, что это отчаянно неприятное место — холоднее они просто не встречали. Юлий исчерпал все свои кредиты, но постарался как можно лучше одеть и накормить все десять тысяч легионеров. Конечно, он понимал, что долги придется отдавать, но сейчас старался не думать об этом — не хотелось портить последние минуты прощания с родным городом неприятными мыслями.