Полесская Мавка

Степан стремительно сорвался с места и во все лопатки проворно помчался вниз по аллее. Пыль, грязь и песок фонтаном взметнулись из-под подошв его ботинок и мгновенно запорошили мои вытаращенные от удивления очи. На какое-то время я потерял способность видеть и принялся судорожно тереть глаза кулаками моих обеих закоченевших от холода рук. Слёзы бурным потоком хлынули из моих впалых глазниц. Целительная, очистительная влага смыла угодившие в глаза прах и пыль, и постепенно мой затуманенный взор сызнова прояснился. Я вытащил из кармана скомканный носовой платок, аккуратно протёр уголки заплаканных глаз и, наконец-то, с изумлением осмотрелся. Я одиноко стоял у парковой скамьи, а вокруг меня было совершенно пустынно и необыкновенно тихо. С минуту мне никак не удавалось собраться с мыслями и принять хоть какое-нибудь путное решение.

С трудом сбросив оцепенение, я кинулся вниз по дорожке по направлению к океану в надежде догнать убежавшего от меня великана. Аллея плавно изогнулась вправо, потом влево и неожиданно вывела меня на широкое открытое пространство. Справа росли невысокие молоденькие кустарники, а слева, внизу, раскинулась обширная травяная лужайка.

Степан стоял на краю пологого склона и затравленные зрачки его глаз отчаянно метались из стороны в сторону, осматривая открывшуюся перед ним местность. Внизу в долине к самому побережью океана протянулась цепочка живописных продолговатых прудов. Неестественно огромная Луна утомлённо склонилась к линии горизонта, любуясь своим отражением в зеркальной морской глади. Серебристая лунная дорожка, переливаясь, пересекала зеркала рукотворных озёр и продолжалась вдали, в водах Седого Атлантического Океана. Аллея, приведшая меня сюда, змеёю вилась по пологому склону и плавно спускалась к воротам прибрежной крепости Кейжу. Но ни на парковых дорожках, ни на лужайке, ни в низкорослых кустарниках не было видно ни единой живой души. На берегах прудов, поросших невысоким тростником, так же было безлюдно и пустынно. Ни в болотистых тростниках, ни в чахлых хвойных кустарниках Николай Николаевич со своей свитой схорониться не мог. Да и уйти куда-нибудь далеко за такой краткий срок им было бы попросту не под силу. Местность в радиусе километра хорошо просматривалась в ярких лучах ночного светила. Но наши новые знакомые словно растаяли в хладном ночном воздухе.

Я задрал подбородок вверх и внимательно осмотрел бесконечное звёздное небо.

– А может быть, они действительно улетели на своих северных оленях? – озадачено предположил я.

– Папа. Папочка. Почему ты ушёл? Ну, почему же ты сразу мне не открылся? – всхлипывая, стонал Степан, не обращая внимания на мои слова. – Мне ведь так тебя не хватает. Твоего веского слова, твоего мудрого совета.

– Но это никак не мог быть он. Ты же сам мне говорил, что твой отец трагически погиб более тринадцати лет тому назад, – осмелился возразить я другу.

– Да! Крёстный видел, как он упал в разбухший от ливней Терек! Но ведь тела его так нигде и не нашли! – обернувшись прокричал мне в лицо Степан.

– Но почему же тогда он нигде ни разу не объявился за все эти долгие годы? – вполне резонно недоумевал я.

– Не знаю! Не знаю. Наверно на это были какие-то веские причины, – упавшим голосом произнёс Степан, вытирая рукавом слёзы со своих давно небритых щёк.

Он тяжело уселся на крупный камень, лежащий у обочины дороги, упёр локти в крепкие колени и устало уткнулся лицом в свои широкие мозолистые ладони. Глухое сдавленное рыдание донеслось до моего обострённого слуха.

Я ещё раз с надеждой осмотрел долину, берега прудов и извилистую аллею, ведущую к кромке океана. Нет! Не мог Дед Мороз со своими спутниками так быстро удалиться с территории городского парка! Но ведь тогда же не сквозь землю они взяли – да и провалились?!

И, вдруг, нежданная тревожная мысль посетила мою замороченную голову. Я резко обернулся назад – и изумленно ахнул. Небо на востоке, похоже, давным-давно просветлело, и горизонт уже приобрёл нежно-розовый, теплый оттенок.

«Встала из мрака младая с перстами пурпурными Эос». Ночь медленно угасала и новый день неспешно, но деловито вступал в свои законные права. Только сейчас я отчётливо услышал божественные голоса лесных певчих птиц. Они упоённо заливались трелями с ветвей сосен и эвкалиптов, предвещая скорый и неизбежный восход Солнца.

– Господи! Боже мой! Степан, ты слышишь?! – молвил я, охваченный приливом нахлынувшего восторга.

Целительная волна животворного тепла прокатилась от потревоженного сердца до самых кончиков моих волос, до самых подушечек пальцев моих онемевших конечностей, наполняя каждую клеточку тела жаждой жизни и неиссякаемой кипучей энергией. Словно и не было за спиной вчерашнего суматошного дня и суетливой бессонной ночи. Казалось, достаточно лишь слегка оттолкнуться от грешной земли, и я пушинкой взлечу в чистое небо над маковками сосен и эвкалиптов здешнего парка.

– Такое ощущение, что поют наши соловьи, – глухо ответил Степан, не отрывая лица от ладоней – Хотя даже не имею представления, зимуют ли соловьи здесь, в Португалии.