Полет дикого гуся. Изыскания в области мифологии

Читая эту историю, нельзя не вспомнить о столь популярном в Старом Свете мифе о великане, из чьего тела создается мир. И до скончания веков он пребывает во всех вещах. Вот, что читаем в Брихадараянька-упанишаде:

Вначале [все] это было лишь Атманом в виде пуруши. Он оглянулся вокруг и не увидел никого кроме себя. И прежде всего он произнес: «Я есмь». Так возникло имя «Я» Поэтому и поныне тот, кто спрошен, отвечает сначала: «Я есмь», а затем называет другое имя, которое он носит. Перед началом всего этого он сжег все грехи, и поэтому он – пуруша. Поистине, знающий это, сжигает того, кто желает быть перед ним.

Он боялся. Поэтому [и поныне] тот, кто одинок, боится. И он подумал: «Ведь нет ничего кроме меня, – чего же я боюсь?» И тогда боязнь его прошла, ибо чего ему было бояться? Поистине, [лишь] от второго приходит боязнь.

Поистине, он не знал радости. Поэтому тот, кто одинок, не знает радости. Он захотел второго. Он стал таким, как женщина и мужчина, соединенные в объятиях. Он разделил сам себя на две части. Тогда произошли супруг и супруга. «Поэтому сами по себе мы подобны половинкам одного куска», – так сказал Яджнавалкья. Поэтому пространство это заполнено женщиной. Он сочетался с нею. Тогда родились люди.

И она подумала: «Как может он сочетаться со мною после того, как произвел меня из самого себя? Что же – я спрячусь». Она стала коровой, он – быком и сочетался с ней; тогда родились коровы. Она стала кобылой, он – жеребцом; она ослицей, он – ослом и сочетался с ней; тогда родились однокопытные. Она стала козой, он – козлом; она – овцой, он – бараном и сочетался с ней; тогда родились козы и овцы. И так то, что существует в парах, – все это он произвел на свет, вплоть до муравьев.

Он узнал: «Поистине, я есмь творение, ибо я сотворил все это». Так он стал творением. Кто знает это, тот находится в этом его творении⁹.

Иногда, как в вышеприведенном описании, сотворение мира изображается в брахманической мифологии как добровольное. Иногда, как в «Калика-пуране»¹⁰, где боги возникают спонтанно в результате йогического созерцания демиурга Брахмы, творение представляет собой череду неожиданностей даже для творца. Напомним, что в исландских «Эддах» космический гермафродит Имир выпускает из своих живых рук и ног ётунов, «инеистых великанов», но в более позднюю эпоху подвергается нападению молодых богов Вотана, Вилли и Ве, которые разрывают его на части, творя весь космический театр нашей вселенной¹¹. Для сравнения, в знаменитом вавилонском эпосе о сотворении мира юный бог Мардук убивает хтоническое чудовище Тиамат, разрезает его тело на части и создает из них вселенную. Овидий в первой главе своих «Метаморфоз» утверждает, что вначале бог создал порядок из хаоса¹². А из древнеегипетской мемфисской теогонии мы узнаем, что Египет, вселенная и все боги произошли от Птаха, «Несокрушимого» и «Прекрасноликого»¹³.

В индийской метафизической системе веданты, которая была замыслена как перевод метафорических образов браминских мифов в абстрактные философские термины, первозданная сущность, из которой происходит Вселенная, описывается как слияние чистого сознания (брахман, видья) и неведения (майя, авидья). При этом неведение (майя) – это женщина мифологической пары, являющаяся одновременно чревом и субстанцией творения. С одной стороны, она затуманивает, скрывает Абсолютный Брахман, и она же преломляет сияние Абсолюта, создавая марево миражей, подобно тому, как призма разбивает белый свет солнца на семь цветов радуги. Об этом же писал Гёте: “Am farbigen Abglanz haben wir das Leben”[35].

В Веданташаре, тексте XV века, союз неведения и сознания, иллюзии и истины, майи и брахмана, описывается как одновременно действенная и материальная причина всего сущего. «Сознание, сопряженное с Неведением (а последнее обладает двумя силами), есть и действенная, и материальная причина Вселенной; паук, если судить о нем в свете его собственного “я”, есть действенная причина паутины, а если судить о нем в свете его собственного тела, то он есть ее материальная причина».

В переводе на кантовский язык, неведение в данной трактовке соответствует априорным формам чувственного восприятия (время и пространство), которые являются внутренними и внешними границами и предпосылками всякого эмпирического опыта: эти априорные формы закрывают метафизическое царство абсолютной реальности и создают вселенную феноменов. Но каково «истинное бытие» конечной реальности, оторванной от наших форм опыта, мы никогда не узнаем; ибо, по словам «великого кенигсбергского китайца»: “Was es für eine Bewandtniss mit den Gegenständen an sich und abgesondert von aller dieser Receptivität unserer Sinnlichkeit haben möge, bleibt uns gänzlich unbekannt”[36].