Полет дикого гуся. Изыскания в области мифологии

46 The Autobiography of Charles Darwin / Nora Barlow (ed.) London: Collins, 1958. P. 92; as cited by Benz E. Der dreifache Aspekt des Übermenschen // Eranos-Jahrbuch 1959. P. 147–148.

47 Joyce J. Finnegans Wake. New York: The Viking Press, 1939. P. 115[43].

48Radcliffe-Brown A.R. Op. cit. P. 233–234.

49 Neihardt J.G. Black Elk Speaks. Lincoln, Neb.: University of Nebraska Press, 1961. P. 192–193.

50 Ibid.

51 Mann T. Betrachtungen eines Unpolitischen. Berlin: S. Fischer Verlag, 1922. P. 227.

52 Neihardt. Op. cit. P. 254.

53 Radcliffe-Brown. Op. cit. P. 186.

54 Ibid. P. 176–177.

55 Neihardt. Op. cit. P. 1–2.

56 Ibid. P. 39.

57 Ibid. P. 43. Note 8.

58 Ibid. P. 20–47.

59 Ibid. P. 208.

60 Ibid. P. 49.

Глава 5 Символ без значения

Влияние современной науки

Боюсь соврать, но, кажется, Бертран Рассел, выступая в Нью-Йорке, остроумно заметил, что согласно представлениям американцев мир был создан в 1492 году, а искуплен в 1776‑м. Что ж, такой обусловленный культурой взгляд – хороший повод, чтобы порассуждать в этой главе об истоках и сути некоторых мифологических символов. Однако коль скоро одна из главных моих задач – показать периферийный характер всего того, что мы склонны считать всеобщим, то позволим самому изложению служить иллюстрацией тезиса.

Трудно не помнить о том, что на протяжении долгих веков подавляющее большинство как великих, так и незначительных мыслителей Европы считало, что мир был создан около 4004 г. до н. э. и искуплен в I в. н. э.; что Каин – старший сын первой человеческой четы – был первым земледельцем, первым убийцей и первым строителем городов; что Творец Вселенной некогда питал особые чувства к одному племени ближневосточных кочевников, для которых он раздвинул воды Красного моря и которым он лично изложил свою программу существования человеческого рода; и что из-за того, что этот народ не узнал Его, когда Он воплотился среди них как сын одной из их дщерей, Творец Вселенной переключил Свое внимание на северные берега Средиземного моря: Италию, Испанию, Францию, а также Швейцарию, Германию, Англию, Голландию и Скандинавию, а на некоторое время и на Австро-Венгрию.

Поэтому я вполне готов признать, что, когда форштевни трех отважных суденышек Колумба (водоизмещение «Санта-Марии» было около двухсот тонн, у «Пинты» и «Ниньи» – в два раза меньше) – этих трех ореховых скорлупок – прорезали плоть всеопоясывающего Уробороса, Океана, мифологической эпохе европейской мысли был нанесен смертельный удар, и началась современная эпоха глобального мышления, пора наглядных доводов и авантюрных экспериментов.

А ведь за каких-то два столетия до этого Фома Аквинский пытался задействовать разумные аргументы, чтобы доказать, что райский сад, из которого Господь изгнал Адама и Еву, был реальной областью нашей физической земли, которую еще предстоит отыскать. «Место, где расположен рай, может быть отгорожено от пригодного для обитания мира то ли горами, то ли морями, то ли какой-нибудь жаркой пустыней, которую нельзя пересечь, по каковой причине мы не встречаем никаких упоминаний о нем у топографов». Еще пятью веками ранее Беда Достопочтенный в толкованиях на книгу Бытия здраво предположил, что рай не может быть здешним местом, но есть нечто всецело духовное¹²; Августин, однако, уже такое представление отверг, утверждая, что рай есть как духовный, так и телесный³; и именно мнение Августина было подхвачено Аквинатом. «В самом деле, Писание сообщает нам о происходившем в раю как об имевшем место историческом факте, а там, где Писание использует такой метод [повествования], нам при любых возможных духовных толкованиях надлежит исходить из исторической истинности описываемых событий»⁴.

Напомним, что Данте поместил рай на вершину горы чистилища, которая, как считалось в его времена, располагалась посреди воображаемого океана, покрывавшего все Южное полушарие. И Колумб этот мифологическое представление разделял. По его словам: «Земля не круглая и не имеет той формы, которая ей приписывается, а похожа на грушу совершенно округлую, за исключением того места, откуда отходит черенок: здесь Земля имеет возвышение, и похожа она на совершенно круглый мяч, на котором в одном месте наложено нечто вроде соска женской груди»⁵.

Колумб полагал, что выпуклость находится на юге, и во время третьего плавания, когда его суда на север плыли быстрее, чем на юг, он посчитал это свидетельством того, что они начали спускаться вниз. Затем он укрепился в своем заблуждении: несколькими неделями ранее, когда они плыли между островом Тринидад и материковой частью Южной Америки, объем пресной воды, вливающейся в океан из могучей, «громоподобной» реки Ориноко, и высота волн, которые едва не погубили его корабли, натолкнули его на мысль о том, что они находятся рядом с одной из четырех райских рек, и что он, наконец, достиг вершины груши⁶. Плывя на север, он оставлял рай позади.