Полет к солнцу (СИ)

Сперва он предложил было девочке отправиться в Лондон и найти какой-нибудь ресторан (до того он в ресторанах не бывал никогда, просто слыхал, что там кормят вкусно), но девочка с ужасом замахала руками — по ее мнению, в ресторан водили только «женщин порочных и падших». Не помогли даже уверения, что под дезиллюминационными чарами (недавно их освоил, чтобы Спэрроу не испортил ненароком их ночного свидания) ее никто не увидит. Пришлось ограничиться походом в Хогсмид, зато там Альбус не поскупился.

Он снял отдельную комнату на втором этаже «Трех метел» и привел туда Камиллу под дезиллюминационными чарами. К ее приходу стол — об этом он тоже заранее позаботился — был уставлен всевозможными лакомствами: сэндвичами, пирогами, пирожными, фруктами, желе, — а довершали великолепие несколько кувшинов с соком. Камилла осмотрела стол с изумлением, но говорить ничего не стала. Альбус, решив, что ей понравилось, галантно помог спутнице усесться, плюхнулся на место сам и придвинул к себе два блюда: кусок пастушьего пирога и сэндвичи с рыбной пастой.

— Ешьте, налетайте, — подмигнул он девочке. — Все наше.

Она поколебалась, но в конце концов протянула руку к пирожку. Альбус принялся поглощать сэндвичи.

— А представляете, — забывшись, он стал говорить с набитым ртом, — вот пройдет несколько лет, мы с вами поженимся и будем пить чай с гренками где-нибудь на развалинах Министерства магии. В самом деле, зачем все эти бумажки, чиновники? Взорвать это Министерство совсем!

— Ну не с людьми же, — робко остановила его Камилла. — Каждого из них кто-то любит. А может, кто-то — хороший человек и вовсе не заслуживает смерти.

— Хорошо, взорвем ночью, — Альбус пожал плечами.

— И куда же денутся те, кто по вашей милости лишиться работы?

— Э-э… — Альбус почесал в затылке. — Они могут начать обрабатывать землю или что-то мастерить. Как магглы. Куда более полезное занятие. А могут отправиться в путешествие и открыть для Британии новые колонии. Вы же не думаете, что в мире больше нечего открывать?

— Но они могут быть для этого не созданы, — Камилла пожала плечами. — У каждого свой удел. Кто-то может путешествовать или обрабатывать землю, а кому-то это не по силам.

— Тогда пусть идет в науку! — воскликнул Альбус и спохватился. — Хотя нет. Чиновник от науки — это Колдфиш. Такие только тормозят, мешая идти вперед. Ну не оставлять же их теперь у власти, чтобы они и дальше мешали нам всем жить? — добавил он, схватившись за пирожок с требухой.

— Но что им делать? Для чего-то же они должны жить, как-то получать свой хлеб. Если они ничем особенным не одарены, ничего не могут… — Камилла вдруг покраснела, и ее бархатные брови расстроено дернулись. — Я знаю, вы скажете, что бездарности недостойны рождаться, недостойны жить. Но если уж человек родился, стало быть, судьба за нас решила, достоин он или нет.

— Ну что вы, я не говорил такого! — он взмахнул руками. — Нет, почему. Они ведь научились заниматься своей ерундой? Научатся и заниматься простым трудом, уж с этим-то всякий справится.

— Не знаю, — Камилла поморщилась. — Людей, которые занимаются простым трудом, принято презирать. Ведь мы, волшебники, и магглов презираем за то, что можем не работать руками, а они этого не могут. Получается, если человек рожден без дара, то обречен на презрение?

— Но это аргумент против презрения, а не против труда! — удивился Альбус. — Будем учить детей, что любой труд почетен, а презирать надо за безделье!

— Думаете, так когда-нибудь может быть? — Камилла подняла брови. — По-моему, мир может внешне измениться до того, что люди начнут ходить на головах, и все же кое-что останется неизменным. Сильный будет презирать слабого, богатый — бедного, талантливый — бездарного, красавец — урода. Неравенство неизбежно. Всегда одни будут наверху, другие внизу.

— Вот в Америке нет высших сословий, там каждый добивается положением своим трудом, — сказал Альбус, хотя не так уверенно. — Я знаю, все равно там есть богатые и бедные, но ведь их бедные живут получше наших, не так ли?

— Не знаю, — Камилла опустила ресницы. — Я не очень хорошо себе представляю, как живут в Америке. Но можно вас спросить — вы не обидитесь? Вы вечно подтруниваете над своим братом. Он, конечно, много глупее вас, и в этом причина… Но вам не кажется, что это тоже доказательство невозможности равенства? Что бы ни говорил человек, стремление подавлять тех, кто проигрывает, в нем заложено.

Альбус задумался, почувствовав некоторую неловкость.

— Но… но ведь я же не серьезно это все говорю. Не потому что в самом деле считаю его дураком, просто он такой серьезный, обидчивый… не знаю, это меня раздражает.

— Вы даже не позволяете быть людям не такими, какими вам хочется, чтобы они были, — грустно сказала Камилла. — А мечтаете о всеобщем равенстве. Но ведь начинать надо с себя, правда? Пока у вас наклонности короля Лира. Вы придете только к тирании.