Полет к солнцу (СИ)

— Нет! — горячо возразила Клеменси. — Это среди животных так. Среди людей уже много веков все иначе. Люди уходят от зверя в себе, создают культуру. Развивается мораль, религия, люди становятся добрее друг к другу. Так что, Альбус, по-моему, отец прав. И вообще, если мы не станем добрее, мы точно вымрем — просто перебьем друг друга. Но мы становимся добрее, — она закашлялась в платок.

Альбус подавил горькую усмешку. Казалось, то, как поступили с Клеменси директор и Фортескью, должно было бы послужить для нее доказательством, чего на самом деле стоят люди, — и тем не менее, она продолжала смотреть на людей, как на полуангелов. Мать спешно поправила на ней плед, брат снова что-то забубнил, Айла погладила по спине и попросила мистера Йорка подлить подруге горячего чаю, что тот и сделал. Кажется, от тревоги за дочь он растерялся, позабыв, о чем вообще говорил.

…Распрощались с Йорками тепло, даже Джастин выдавил подобие улыбки, а остальные и вовсе уговаривали остаться ночевать. Альбус потихоньку пожелал Клеменси быстрее окрепнуть; когда ей стало бы лучше, они немедленно отправились бы за новой волшебной палочкой. Мистер Йорк выразил надежду, что им с Альбусом доведется поспорить еще не раз.

С тех пор часто кто-нибудь из компании Альбуса аппарировал с ним в деревню, где жила семья Клеменси. Бывало, что кого-то из них прихватывал с собой профессор Кей. Едва девочка окрепла, Альбус отправился с ней в Косой переулок, и там — не у Олливандера, конечно, а в какой-то невзрачной лавчонке — ей купили очень хорошую палочку из ивы с волосом единорога внутри. Друзья натаскали ей учебников, и под руководством профессора Кея она спешно наверстывала упущенное, попутно помогая матери шить перчатки, воротнички и салфетки и иногда занимаясь с младшими детьми в школе, где работал отец.

Альбус привык к суматошному дому Йорков, и выходные у них казались ему почти поездками к родственникам — тем более, к таким, с которыми никогда не скучно. Джастин, правда, при появлении Альбуса хмурился и старался уйти, зато миссис Йорк откармливала мальчика всем, что было в доме, а мистер Йорк разрешил пользоваться довольно большой библиотекой, хаотично забитой трудами философов вперемешку с маггловскими естественными науками и классикой литературы. Часто Альбус захватывал книги с собой в Хогвартс и там с упоением читал ночами.

Единственное, что удивляло его поначалу — поведение Финеаса. Блэк с трепетом выслушал рассказ о семье Клеменси, несколько раз спросил, все ли у нее хорошо теперь, однако навестить ее отказался, хотя Альбус предлагал помочь с аппарацией. Даже писать девочке Финеас не хотел.

— Если отец узнает, что она жива, у нее все хорошо и мы поддерживаем связь, последствия могут быть катастрофическими, — пояснил он наконец Альбусу, когда тот вздумал его отругать, напомнив, что Клеменси, наверное, ждет его письма, а лучше прихода. — Ей еще жить, и жить в нашем мире. Пусть лучше отец забудет о ее существовании, а для этого должен забыть и я, — он горько вздохнул и опустил голову.

— Больно? — с жалостью вырвалось у Альбуса.

— Конечно, — ангельское лицо исказила судорога. — Но так надо. Ради нее я должен это вытерпеть.

Альбус сочувственно похлопал его по плечу, подавив желание поцеловать в щеку.

Между тем воздух стал теплеть, а снег в несколько дней стаял — наступила весна. Почти сразу зарядили дожди, сменявшиеся необычайно жарким для марта солнцем. Вечера стали куда светлее и дольше, и вся компания Альбуса, включая присоединившихся к ним Финеаса и Камиллу, часто до темноты гуляла по окрестностям школы. Однажды, уже на закате, их довольно далеко от Хогвартса застиг бурный ливень; Альбус трансфигурировал свой плащ в огромный зонтик, и все сбежались к нему. Камиллу, прижавшуюся к нему в испуге, он для верности укрыл мантией, посмеялся, когда Викки и Гораций в один голос взвизгнули — на них попали капли — и не сразу заметил, что двоих под зонтиком недостает.

— Мистер Принц и мисс Хитченс, вон они! — воскликнул Саид Раджан, указывая на обрывистый склон у озера. Альбус оглянулся — Лэм, точно, отстал от остальных и стоял теперь под косыми струями дождя, раскинув руки, запрокинув голову и громко смеясь. Он, кажется, совершенно не замечал, что с его волос уже текли потоки, а мантия мгновенно промокла. Между тем Айла торопилась к нему, на ходу превращая в зонтик собственную шляпку. Ее прическа разбилась, темно-каштановые волосы рассыпались и тут же отяжелели от влаги, но, торопясь к Лэмми, она ничего не замечала. Несколько раз поскользнувшись и чуть не упав, она все же добежала, вытянула руку, чтобы укрыть Лэма зонтом, стала обсушивать его одежду. И тут он вдруг быстро и нежно поцеловал ее в губы.