Полет к солнцу (СИ)

— Нет, он добродушный. Бывает, всплывает на поверхность и показывает всем свое брюхо. На седьмом курсе мы с вашей мамой однажды катались на лодке и пощекотали ему щупальца. Ходят, знаете ли, слухи, что это Годрик Гриффиндор в анимагической форме охраняет школу, но слабо верится. Думаю, у него форма была бы уж точно хищная, — Персиваль крякнул и усмехнулся в бороду. — А вообще, там еще много чего. Гриндилоу — мы с ребятами однажды поймали одного на удочку, ага, и подкинули задаваке Нотту, но он не оценил нашу щедрость.

Противный задавака Нотт был одним из любимых персонажей в историях отца, причем персонажем одновременно отрицательным и комичным. Аберфорт и Альбус одновременно прыснули, причем Альбусу показалось, будто брат думает о том же, что и он: на какую же наживку гриндилоу ловится.

— Он испугался, да? — серьезно спросила Ариана.

— Кто? Нотт или гриндилоу? — не выдержав, уточнил Альбус. — Кого из них тебе больше жаль?

Ариана хлопнула глазами, отец погладил ее по плечу и мягко ответил:

— Я думаю, они оба испугались, зато нам было весело.

— Обормоты вы были порядочные, — Кендра, управившись наконец, присела отдохнуть рядом со старшим сыном. — Помнишь, как ты для меня сорвал в оранжерее ветку орхидеи и врал потом, что нашел ее в коридоре?

— Не помню такого, — спешно отмахнулся отец и прокашлялся. Жена лукаво улыбнулась, и он поспешил вернуть разговор в прежнее русло. — Так вот, а еще в озере водятся русалки. Правда, они настоящие уродины… — он скорчил рожу, снова насмешив обоих сыновей.

— Вы их не дразнили? — спросила Ариана строго.

— Нет, милая. К ним так просто не подберешься, они довольно свирепы. Да и живут глубоко… И к тому же объясняются на каком-то своем языке. Не уверен, что они понимают человеческий.

От свечи чуть слезились глаза, русалки в сознании смешивались с гуигнгнмами, Ариана на коленях отца казалась иволгой, присевшей на старый пень, и блаженно смаривал сон.

========== Глава 2. Беда ==========

Первые дни осени выдались теплыми, золотыми от солнца и пахнущими подмороженными холодным утром яблоками. Альбус и Аберфорт не вылезали с улицы, мать с трудом загоняла их обедать или делать уроки, и даже домоседка Ариана выбиралась на улицу, усаживаясь на холмик возле дома или на скамеечку на заднем дворе с книжкой или с карандашом и бумагой.

На заднем дворе братья как-то и застали ее всю в слезах. Обнимая захватанный том сказок Андерсена, девочка безутешно плакала.

— Ари, что случилось? — Аберфорт первым кинулся к ней и попытался обнять.

— Ру… Русалочка умерла… — Ариана размазывала по щекам горькие слезы, носик и веки ее покраснели.

Альбус вздохнул: пожалуй, рановато Ариане выдали для прочтения его старый, давно заброшенный сборник сказок. Хотя он-то «Русалочку», помнится, читал лет в пять, и ничего — даже не впечатлило особенно. Но то он, а сестренка, как отец иногда говорил, «сосуд скудельный».

— Это же просто книжка, — Аберфорт подсел к ней. — Просто сказка, выдумки. Этого не было на самом деле.

Ариана смолкла, но продолжала сидеть, грустно поникнув. Аберфорт все-таки совершенно не умел утешать. Альбус уселся перед сестрой на корточки.

— Ну-ка, где написано, что она умерла? Покажи страницу.

Аберфорт насупился и посмотрел недоверчиво. Ариана, втянув воздух, открыла книгу, ткнула пальчиком.

— Здесь, да? Ну и где здесь слово «умерла»? Тут упомянуто, что она перестала думать, чувствовать?

— Нет, — пролепетала сестра.

— Тогда с чего ты взяла, что она умерла? Она просто стала другим существом. Но ей так даже лучше. Она сможет получить душу за свои дела, а не по прихоти какого-то принца.

Он улыбнулся, и Ариана улыбнулась в ответ. Он погладил ее по руке.

— Думать надо, когда читаешь, дурочка.

— Может, на качели пойдем? — вмешался Аберфорт. — Ари, хочешь, мы тебя покатаем?

Качели Персиваль поставил на лугу, недалеко от заднего двора: деревянные, с широкой и длиной скамьей, с крепкими столбами. Дети обожали там кататься, особенно весело было, когда на скамью забирались все трое, но случалось это редко: только когда у отца было время покачать их самому. Сейчас Альбус стал по очереди катать Ариану и Аберфорта: при своей худобе он был сильный, жилистый, размах выходил большой.

И вот Ариана, хохоча, взлетела на качелях высоко, вцепилась в спинку и от удовольствия стала болтать ногами; качели опустились, Альбус толкнул снова, и она что-то запела — защебетала, как жаворонок. Ее лиловые ленты и оборки платья бились на ветру, а потом Ариана вдруг сама поднялась в воздух, несколько секунд парила и плавно опустилась на траву.

Братья не очень удивились: все же у нее недавно начались всплески стихийной магии, всякое может происходить — но все же поспешили подойти.

— Ты в порядке? — торопливо спросил Аберфорт. Ариана кивнула, покраснев.

— Да. Простите, я нечаянно…

Альбус покачал головой. У сестры была дурацкая привычка извиняться. Особенно неприятно становилось, если его за нее наказывали, а потом она приходила просить прощения: в такие минуты он чувствовал себя последней свиньей, так что даже хотелось стукнуть ее, лишь бы она замолчала.