Полёт на трапеции

Во дворце фараона прохладен бассейн,
Тишина опахал и услада ковров…
Ты ещё ни к чему не готов, Моисей,
Ты к великой и горькой судьбе не готов.
Ты неглуп, но пока беззаботен и пуст,
Ты царевич, ты выше похвал и обид! —
И такому ли явится пламенный куст,
Из которого Яхве с тобой говорит?

Лучше ласка рабынь и послушливость их,

Ловчий сокол и свита за правым плечом,
Чем однажды увидеть у стен городских,
Как твоих соплеменников гонят бичом.
Лучше жалких отринуть и слабых забыть,
Как предписано кодексом рангов и каст,
Чем, раба защищая, капо зарубить, —
И тобою спасённый тебя же предаст…

…Будет жизнь беглеца и пастушья сума,

И не знает ещё ни один звездочёт,
Что погибнут младенцы, что спустится тьма
Что кровавыми волнами Нил потечёт,
Что пойдут за тобой через дали пустынь
Не колонны героев, а толпы рабов,
Для которых похлёбка дороже святынь!
Моисей, ты ещё ни к чему не готов…

Но в обещанный рай, так похожий на ад,

Ты бредёшь по тропе, еле видной в пыли,
Где столетья спустя столько орд и армад
Станут прахом Святой заповедной земли.
А толпа позади тащит ропот и ложь,
Боль, надежду и страх за полтысячи лет…
Ты до края дойдёшь, но за край не зайдёшь
И в пустыне умрёшь, исполняя Завет.

И в последнюю ночь, в свой предутренний час,

Уползая за круг обветшалых шатров,
Ты прошепчешь во тьму угасающих глаз:
– Ты прости меня, Боже… Я был не готов…

Чужой

Я в глуби водной вижу признаки
Потусторонних измерений:
Вот рыбы тихо, будто призраки,
Скользят меж медленных растений.
Их плавников движенья мерные
Бесшумны в сумраке лазурном…
Здесь всё чужое – так, наверное,
Я проплывал бы над Сатурном.

Малёк метнётся, крабы спрячутся,

Порхая, уплывёт медуза…
В их памяти со мной не значится
Ни отторженья, ни союза.
Я здесь явленье инородное,
И в местной мокрой лотерее
Любое существо подводное
Меня живучей и хитрее.

Что ж делать, мы созданья пешие!

И выбравшись на берег вскоре,
Я скину ласты надоевшие,
Взгляну на сушу и на море,
На их границу белопенную,
Чей гул лишь вечности послушен, —
И снова вспомню ту Вселенную,
В которой я ничуть не нужен.

Не нужен – но зато единственный! —

А здесь я просто человечек…
Так по стезе своей таинственной
Скучает отставной разведчик.
Да, он, конечно же, старается
Изобразить, как славно дома,
А сам слоняется и мается,
И всё так пресно, так знакомо…

А ведь хотелось жизни радостной,

Рискованной и интересной!
Адреналина жар стоградусный
Манит туда, где нам не тесно,
Где нет ни массовых, ни кассовых
Дорог, что стелются под каждым…
А мне бы крыльев – хоть пластмассовых! —
И полетать на них однажды!

Мы и наши гении