Полёт одуванчиков

— Даша, как ты себя чувствуешь?

— Лучше, но больничный продлили.

— Можно мне тебя навестить? Пора бы уж и с родителями познакомиться…

— Не надо, пока не надо, вот поправлюсь…

Даша взволнована, только бы Илья не почувствовал её волнение, ведь он чувствует всё.

— Нет, надо, — твёрдый голос Ильи переполошил её не на шутку.

Только не это! Почему всё так нелепо складывается? Так ждать прихода Ильи, так к нему готовиться, а теперь, когда это случилось, затрястись от страха.

— Мне к врачу сегодня, я ухожу, приду, позвоню, — выпалила она на одном дыхании.

— Что-то ты, Дарья, мудришь. Я сам позвоню через два часа.

Даша бессильно откинулась на подушку.

— Дарья Малинина, на уколы! — позвали из больничного коридора.

Поднялась. Губы у Даши трясутся, ну почему всё так нелепо складывается?

Да, Даша в больнице. Обследования пока не дали никаких результатов, температура держалась, слабость усиливалась. Гинекология. Причина кроется здесь. Но как Даша скажет об этом Илье? «Лежу в третьем гинекологическом отделении, приходи»? Хорошая вещь — мобильник, удобная, можно хитрить, сколько душе угодно. Вот и Илья думает, что она дома. Решил прийти. Значит, сегодня, если бы не больница, он бы, наконец, сказал ей долгожданные слова. Если бы не больница… Ни в какие планы не входила, ни в каких снах не снилась, а вот терпит уколы, выжидательно смотрит на врачей. А врачи помалкивают.

Сколько можно? Что я скажу ему через два часа? Потом, конечно, всё объясню, не хотела тебя волновать, прости, но через два часа? А вот так и скажу, приходи, я в больнице. Чего стесняться, я не ребёнок. Нет, лучше отговорюсь, например, у нас ремонт и неубрано. Детский сад, сплошной детский сад. Тебе пора стать посерьёзней, Дарья Сергеевна Малинина.

Через час Дашу вызвали к врачу. А через полтора часа она горько рыдала, и сестра капала ей успокоительное. Обследование показало, что у Дарьи не будет детей. Конечно, врач оставил надежду: «Подлечитесь, курорты, тепло, грязи. Лекарства есть, новые, недешёвые, но здоровье дороже, а потом ведь и чудеса происходят, детка. Просите Бога».

Врач пожилой, уставший, из-под ворота халата — крестик. Позвонил Илья, не ответила. Ещё раз. Отправила сообщение: «Позвоню позже».

Беда. К Даше пришла беда. Как всякая беда — нежданно. Отплакав, Даша взглянула на часы, надо звонить Илье. Что она ему скажет? Ей нужна пауза, несколько дней, чтобы всё обдумать, привыкнуть к беде, чтобы не наделать сгоряча глупостей. Она попросит несколько дней ей не звонить. Завтра её выписывают, а дома и стены лечат, а самое главное — у неё есть мама.

— Илья, я хочу тебя попросить, не звони мне… пока.

Илья молчит, а Даша, не зная, что ещё добавить, повторяет:

— Не звони…

Теперь у неё есть несколько дней. Она придёт в себя, она осмыслит обрушившуюся на неё новость.

А дома действительно хорошо. А мама у Даши действительно самая замечательная:

— Дочка, да не слушай ты этих врачей! Они сами не знают, что говорят. Ну почему это у тебя детей не будет? У всех есть, а у тебя не будет? Ну приболела, с кем не бывает. Подлечишься, отправим тебя на курорт.

Беда мельчает от маминых слов. Даша чувствует — мельчает. И правда, что она распустилась? Это ещё совсем не приговор. Врачи — люди, а людям свойственно ошибаться. Сейчас столько всяких методик, она в Москве живёт, не в якутской тундре, значит, найдёт хорошего специалиста, станет выполнять все его рекомендации. И будут у них с Ильёй дети. Сколько ни есть, все наши. Ещё расскажем им и повеселимся…

Но пришла ночь, одолела бессонница. Ночные думы, как известно, особые. Они, как сквозь увеличительное стекло, раздувают до безобразия безобидные дневные помыслы. Даша смотрела в густую черноту потолка, и ей казалось, что она теряет Илью. Что за семья без детей? Мужская состоятельность — это ещё обязательно дети. Можно не говорить ему ничего, женщины, видимо, правы, когда не посвящают мужей в деликатные обстоятельства своих жизненных коллизий. Пусть всё остаётся так, как было.

Илья собрался познакомиться с родителями. Он сделает мне предложение, ему, в отличие от меня, скрывать нечего. Я приму его, я так хочу быть вместе с этим человеком. Зачем раньше времени омрачать нашу жизнь? Всё у нас хорошо, я дождалась самого счастливого дня. Но ведь я его обману. Если бы не знать, то и ладно, но я же знаю, врач меня официально предупредил. Значит, я обязана предупредить его. Мы много говорили с ним о честности, об искренности. Помню, я спросила его, почему люди врут сами себе. А если я себя спрошу, прямо сейчас, в этой вязкой чёрной беспросветности, когда до утра ещё добрых четыре часа? Да не себе я вру, Илье. Потому что боюсь потерять его. Но ведь я испорчу ему жизнь! Ой, Илье?! Самому дорогому и любимому. Не хочу.

Врач произнёс ещё какие-то странные слова про чудо: «Надейтесь на чудо, просите Бога». Она бы попросила, но как? Как вообще просят Бога? «Помоги»? Очень уж по-земному, даже без «пожалуйста» и на «ты». Узнаю, язык до Киева доведёт, спрошу, спрашивать не зазорно. Вот пойду и спрошу. В церковь.

Измученная ночными думами, Даша заснула уже под утро.