Полет орла

Барклай-де-Толли отправился к центру русской позиции. За ним с пистолетами и саблями следовали его адъютанты и ординарцы. Огонь с обеих сторон усиливался. Ружейные выстрелы и пушечная канонада слились в один непрерывный гул. Густые облака дыма, поднимаясь от батарей, затмевали солнце. Ядра и гранаты взрывали землю на всем пространстве.

Под сплошным огнем Барклай со свитой верхом проехал перед фронтом гвардейской бригады, стоявшей в резерве на опушке рощи. В штабе обратили внимание на то, что французы переносят усиление своего наступления против Центральной батареи.

Барклай повернулся к свите:

– Господин Сеславин, приведите из артиллерийского резерва две конные роты и установите их у Центральной батареи.

Через секунду Черкес мчался в деревню Семеновскую, где располагался общий конноартиллерийский резерв. К одиннадцати часам Сеславин привел на рысях две конные роты. У Центральной батареи он увидел отступающую пехоту прикрытия батареи. Французы уже захватили пушки.

Указав место артиллеристам для развертывания орудий, Сеславин бросился к отступающей пехоте с обнаженной саблей и пистолетом.

– Стой! – закричал он тем страшным голосом, который дается человеку в решающие минуты жизни. – По приказу главнокомандующего выбить врага с кургана! За мной! Ура! – И он, хромая, повел колонну в штыковую атаку.

Инициатива героя, человека не думающего о смерти, необычайным образом передается рядовым, дрогнувшим в бою солдатам. Загремело «ура!». После страшного и ожесточенного рукопашного боя враг был сброшен с батареи. Захваченные орудия возвращены, тела французов устлали склоны кургана. В то же время на помощь прибежал Левенштерн со свежим батальоном. А в самом центре своих гвардейцев с турецкой саблей и пистолетом ударил генерал Ермолов. На контракующих русских бойцов буквально сыпались пули и летела картечь.

Ермолов достал из карманов пригоршню георгиевских крестов на гвардейских лентах и бросил впереди себя, крикнув громовым голосом:

– Кто поднимет, тому достанется!

Солдаты в героическом порыве кинулись поднимать награды. Французы не выдержали страшного удара штыков и попятились, а потом и покатились с холма. Боевая линия в центре была восстановлена. Ермолова ранило картечью в шею, но яростный генерал словно не замечал своего окровавленного мундира. Пуля сбила с головы Сеславина кивер. Он продолжал рубить и колоть не успевших отступить врагов. Двое гвардейцев приволокли раненого французского генерала. Бросили к ногам Ермолова.

– Кто вы? – львиным рыком разнесся голос Ермолова. Он спрашивал по-французски.

– Бригадный генерал императора…

– Имя?

– Бонами…

Ермолов внезапно захохотал:

– Добрый друг… Отправить в штаб главнокомандующего.

Сеславин верхом вернулся к Барклаю-де-Толли.

– Господин Сеславин, найдите генерала Кутайсова, передайте… – дальше следовало распоряжение об усилении орудийного огня на флангах, куда Наполеон направил удвоенные отряды пехоты и кавалерии.

Сеславин поскакал к предполагаемому месту нахождения командующего всей русской артиллерии. Посланные от разных частей армии офицеры уже с беспокойством разыскивали генерала Кутайсова. Все усилия Сеславина и ординарца начальника артиллерии прапорщика Дивова найти генерала были безуспешны. Кругом лежали трупы в исковерканных позах.

– Вон, – вдруг всполошился приунывший прапорщик, – вон его конь… э-эге… – Дивов побежал к бурому донцу Кутайсова, хромавшему и припадавшему на заднюю ногу. Сеславин тоже подъехал. Лошадь генерала была облита кровью и обрызгана мозгом. Видимо, рядом с ней разорвалась граната. Генерал несомненно погиб, но тела его нигде не было видно.

Сеславин встретил санитаров, несущих к перевязочному пункту окровавленного князя Багратиона. Генерал был бледен, лицо его выражало страдание. Он пытался повернуться в сторону горевшей деревни Семеновской, где продолжался бой его армии с превосходящими силами французов. Семеновские флеши были потеряны. Неприятель, овладевший высотами, выстроил на них более ста орудий. Другие скопления артиллерии Наполеона наблюдались рядом с Бородином. Подготавливая атаку к центру русских позиций, полторы сотни пушек Наполеона открыли смертоносный и беспрерывный перекрестный огонь.

Сеславин доложил Барклаю-де-Толли о случившемся. Получив новый приказ, он карьером помчался к главному артиллерийскому резерву у деревни Псарево. Не успели артиллеристы, приведенные Сеславиным, подготовить орудия и сделать первый выстрел, как французская артиллерия накрыла их сотнями ядер и гранат. Людей и лошадей стало рвать на куски, от лафетов и ящиков летела щепа.

Артиллеристы гибли, пушки сбивало с лафетов, зарядные ящики взлетали на воздух. Но разбитые орудия заменяли другими. Оставшиеся в живых канониры, окровавленные и оглушенные, стали отвечать на обстрел французов. Несмотря на шквальный огонь, русские продолжали сражаться.

Наполеон отдал приказ вновь атаковать Центральную батарею русских.