Полет орлицы

– Писание для меня закон, монсеньор. Но Господь повелел мне сражаться за моего короля. Хорошо бы я смотрелась перед своими врагами в платье! Для английской стрелы не было бы лучшей мишени! А как бы я одела доспехи, чтобы защитить себя? Господь сделал меня воином, и Он разрешил мне одеть мужское платье! При дворе своего короля я одевала женское платье, тому есть свидетели. Но на поле боя – свои правила! Солдат должен выглядеть как солдат, а не как праздная барышня на гулянье!

– Если бы Господь, как утверждаешь ты, руководил тобою, Он позволил бы тебе сражаться в женском платье и не быть убитой!

– Ни один солдат не пошел бы за юбкой – и Господь знал это! Вот почему я оделась в доспех!

– Если бы Господь был на твоей стороне, то он сделал бы так, чтобы солдаты пошли за тобой, даже если бы ты, Жанна, была в юбке! Что ты скажешь на это?

– Если бы все так было просто, Господь поднял бы меч и отсек голову всем врагам доброй Франции. Но зачем тогда нужны были бы люди? Он вдохновляет нас на подвиги. И мы совершаем их. Господь не любит Сам творить чудеса. Он любит, когда люди, вдохновленные Им, творят их!

Пьер Кошон, которого оттеснили от допроса его коллеги – пылкий Тома де Курсель и хитрый Жан Бопер, посмеивался. Но про себя, конечно. Стоило взглянуть на лорда Бедфорда – оторопь брала.

24 февраля, после третьего заседания, Пьер Кошон вернулся в дом архиепископа Руанского, и тот показался ему особенно чужим. Который, возможно, скоро придется покинуть.

А регент королевства, лорд Бедфорд, возвращаясь после очередного заседания в свои апартаменты, становился все мрачнее. Садясь в кресло, кутаясь в шубу, он швырял и швырял окровавленной рукой мясо – любимым псам; он бросал машинально, кусок за куском; в собак уже не лезло, но они все глотали и глотали, медленно, но покорно, опасаясь отказом обидеть грозного хозяина.

Острые зубы лорда Бедфорда, которых боялись государства – большие и малые, ломались один за другим, попадая на крепкий орешек по имени «Дева Жанна».

На очередном заседании бывшие ректоры Парижского университета под предводительством Жана Бопера взялись допрашивать Жанну все скопом.

– Мы только и слышим о «голосах святых», Жанна, так настойчиво помогавших тебе от имени «господа». – Эта тема особенно волновала судей. – Ты слышала их так же явственно, как слышишь наши голоса?

– Да, господа.

– И ты видела своих «святых» так же отчетливо?

– Да, я видела их так же ясно, как вижу сейчас перед собой моих судей.

– Прекрасно! Тогда скажи нам, Жанна, в каком виде приходил к тебе архангел Михаил?

– Не понимаю вас…

– Что тут непонятного? Скажи нам, Жанна, твой «архангел» предстал перед тобой нагим?

Кошону было предельно ясно, куда клонят хитрые богословы. Не секрет, в каком виде приходят потусторонние силы к людям. Приходят во сне. За такой визит – сразу на костер. К мужчине дьявол приходит в образе женщины, он зовется суккубом, к женщине – в образе мужчины, и его имя – инкуб. И всякий раз дьявол приходит лишь для одного – для совокупления, чтобы посеять семя, и приходит он без одежд…

– Так он приходил нагим?

– Неужели вы думаете, что Господу не во что одеть своих святых?

Кто-то в капелле хохотнул.

– Имел ли архангел Михаил волосы на голове? – раздражаясь от неудач, вопрошали судьи.

– А с чего бы ему быть стриженым, господа?

– Скажи нам, Жанна, на каком языке говорили с тобой святые?

– На прекраснейшем, и я их хорошо понимала!

– Как же они могли говорить, не имея органов речи?

– Я оставляю это на усмотрение Господа. Их голос был красив, мягок и звучал по-французски.

– Разве святая Маргарита не говорит по-английски?

– Как же она может говорить по-английски, если она не англичанка?

Несколько смешков в парадном зале – и вот уже лорд Бедфорд, пунцовый от гнева, переглядывается с графом Уорвиком. Регент готов лично раскромсать на куски смехачей и скормить их своим псам.

– Ты так часто поминаешь всуе Господа Бога; скажи нам, Жанна, ненавидит ли Бог англичан?

– Почему бы вам не спросить об этом у самого Бога?

– Ты бесконечно дерзишь суду! – возмущались богословы под гневное завывание капеллы. – Ты знаешь, что самоубийство – смертный грех?

– Да, господа.

– Когда ты находилась в заточении в замке Боревуар, у графов Люксембургских, ты бросилась с башни. Разве это не попытка самоубийства?

– Я сделала это не от отчаяния, но наоборот – в надежде спасти тело свое и отправиться на помощь французам. До меня дошла весть, что все жители Компьена старше семи лет будут преданы огню и мечу, я же предпочла бы умереть, чем оставаться в живых после подобной расправы с добрыми людьми. И потом, чего мне было ждать в этом замке, когда я узнала, что меня продадут англичанам? Мне легче было умереть, чем попасть в руки моих врагов.

– Значит, ты все-таки думала о самоубийстве?