Полет Сокола

Влекомые ужасным инстинктом, с которым не в состоянии совладать ни один смертный, мы подошли ближе. Инстинктивное стремление быть там, где произошло несчастье. Страстное желание знать. Хотя Альдо и подоспевшие вместе с ним гости из отеля частично заслоняли от нас несчастного профессора, мы имели определенное преимущество перед нашими не менее любопытными соседями, так как первыми оказались на месте происшествия.

Кто-то перерезал ремни, руки и ноги согнулись. Все тело поникло, словно готовое упасть. Жертва подняла голову. Кляпа во рту у него не было. Если бы он захотел, то мог бы закричать, мог бы позвать на помощь и гораздо раньше получить свободу. Почему он этого не сделал? Глаза без очков, всматривавшиеся в лица тех, кто из сочувствия и страха пытались заслонить его от любопытных зевак, ответили на мой вопрос. Профессор Элиа не позвал на помощь потому, что ему было стыдно. Стыдно за тот жалкий, шокирующий, нелепый вид, в котором он предстал бы пред взорами совершенно посторонних людей. Теперь же человеком, который стоял перед ним, который смотрел на него с жалостью, почти с болью и который первым протянул коврик, принесенный из машины услужливым доброхотом, чтобы прикрыть обнаженное тело, был его соперник, заместитель ректора университета профессор Риццио, чья сестра подверглась не менее жестокому обращению каких-то сорок восемь часов назад.

— Помогите ему сесть в машину, — сказал Альдо. — Заслоните его.

Он и профессор Риццио помогли жертве подняться. На миг мы увидели его во всей неприглядности, уродливые белые члены являли резкий контраст с жесткими волосами. Затем спасительный коврик, наброшенный заботливыми руками, скрыл наготу профессора. Друзья повели его в машину, и смущенные зрители расступились, давая дорогу. Я оставил Карлу Распа смотреть вслед команде спасателей, отошел к купе молодых деревьев, и там меня вырвало. Когда я вернулся, моя спутница стояла у машины.

— Садитесь, — нетерпеливо сказала она. — Едем за ними.

Я посмотрел в противоположный конец площади. Санитарная машина проехала сквозь толпу и снова остановилась у входа в дом профессора Элиа.

— Мы не можем идти к нему в дом, — сказал я. — Это не наше дело.

— Не за ним, — сказала она, быстро садясь в машину, — за бандой. За головорезами, которые это сделали. Они не могли далеко уйти. Скорей… скорей…

И вновь тех, кто был на машинах, осенила та же мысль, что и ее. Жертву можно было поручить заботам друзей и срочно вызванного врача; теперь началась охота на преступников. От пьяцца дель Дука Карло расходились четыре дороги. Те, что были слева, поворачивали на запад и вели из города. Правая вела к подножию холма, к порта Мальбранче и виа делле Мура. Еще одна, которая шла к югу от ворот, вновь привела бы нас в центр города и на пьяцца делла Вита. Я выбрал дорогу направо и услышал за собой шум еще одной машины. Мы спустились к воротам у подножия холма, и я пропустил ее вперед. Машина помчалась по виа делле Мура. За ней метнулся мотороллер с двумя студентами. Я не сомневался, что другие преследователи направились к западу от пьяцца дель Дука Карло и в конце концов встретятся на южном холме возле студенческого общежития.

Я остановил машину около крепостного вала на виа делле Мура и повернулся к своей спутнице.

— Бессмысленная затея, — сказал я. — Те, кто это сделал, давно успели скрыться. Им стоило только нырнуть в одну из боковых улочек, раствориться в толпе, а потом снова вернуться на пьяцца делла Вита.

— Но если у них не было машины, как им удалось доставить Элиа от его дома до статуи? — спросила она.

— Закрыли ковровой дорожкой и перенесли на руках, — ответил я. — Все глазели на гостей, собиравшихся в отель «Панорама», и пьяцца дель Дука Карло на вершине холма была пустынна. Преступники знали об этом и воспользовались случаем. Затем позвонили из дома профессора по телефону и убежали. — Я вынул из кармана пачку сигарет, закурил сам и предложил ей. — Как бы то ни было, в конце концов их найдут. Донати придется послать за полицией.

— Не будьте так уверены, — сказала Карла Распа.

— Почему?

— Сперва придется получить разрешение профессора Элиа, — ответила она, — а он так же не захочет, чтобы его нагота стала предметом обсуждения в прессе и в городе, как профессор Риццио не захотел придавать огласке изнасилование сестры. Держу пари на тысячу лир, что этот второй скандал замнут, как и первый.

— Это невозможно! Слишком много свидетелей.

— Многие ничего и не видели. Несколько мужчин перетаскивали человека, покрытого ковриком. Если так называемые власти пожелают это замять, то обязательно замнут. К тому же в пятницу фестиваль и в Руффано приедут родственники студентов и много другого люда. Какой момент для скандала!

Я молчал. Время выбрано на редкость удачно. Власти бессильны что-либо сделать, разве что исключить сразу всех студентов.

— Здесь одно из двух, — продолжала Карла Распа. — Либо ответный удар гуманитариев на оскорбление брату и сестре Риццио, либо двойная игра ребят Э.К. с целью свалить вину на своих противников. И в том и в другом случае розыгрыш — на все сто.