Полет Сокола

Это была синьора Бутали. Я узнал ее. Я собирался сказать ей, что моего брата нет дома, но она продолжала говорить, принимая мое молчание за согласие или, возможно, за безразличие. В голосе ее звучало отчаяние.

— Я целый вечер дозваниваюсь до вас. Гаспаре тверд как камень. Он настаивает на возвращении домой. С тех пор как вчера ему позвонил профессор Риццио и все рассказал, он не знает ни минуты покоя. Врачи говорят, ему лучше вернуться, чем лежать здесь в больнице и доводить себя до лихорадки. Дорогой… ради Бога, скажите, что мне делать. Альдо, вы слышите?

Я положил трубку. Минут через пять телефон снова зазвонил. Я не ответил. Я просто сидел в кресле Альдо.

Уже после полуночи я услышал, как в замке повернулся ключ и хлопнула входная дверь. Никаких голосов. Наверное, Джакопо вышел на шум машины, предупредил моего брата, что я его жду, и ушел к себе. Вскоре в комнату вошел Альдо. Он посмотрел на меня, ничего не сказав, подошел к подносу со стаканами и налил себе выпить.

— Ты тоже был на пьяцца дель Дука Карло? — спросил он.

— Да, — сказал я.

— И что ты видел?

— То же, что и ты. Голого профессора Элиа.

Со стаканом в руке он подошел к креслу и развалился на нем, перекинув ногу через подлокотник.

— На нем даже ссадин не оказалось, — сказал он. — Я вызвал врача, чтобы его осмотреть. К счастью, ночь не холодная. Воспаления легких он не схватит. К тому же он силен как бык.

Я промолчал. Альдо выпил, поставил стакан и вскочил на ноги.

— Я голоден. Остался без обеда. Интересно, Джакопо не оставил бутербродов? Я сейчас вернусь.

Он отсутствовал минут пять и вернулся, неся в руках поднос с ветчиной, салатом и фруктами, который поставил на стол рядом с креслом.

— Не знаю, чем они занимались в «Панораме», — сказал он, набрасываясь на еду. — Я позвонил управляющему сказать, что профессор Элиа нездоров, что я с профессором Риццио останусь с ним и что остальные могут обедать без нас. Наверняка они так и поступили, во всяком случае, некоторые. Большинству профессоров обедать там не по карману, их женам тоже. А ты-то что там делал?

— Смотрел, как собираются гости, — сказал я.

— Полагаю, ты не сам додумался до этого?

— Нет.

— Ну что ж, она наелась до отвала. На пару ночей это должно ее утихомирить. Она тебя совращала?

Последний вопрос я оставил без ответа. Альдо улыбнулся и продолжал есть.

— Мой маленький Бео, — сказал он, — твое возвращение домой оказалось не столь простым. Кто бы мог подумать, что Руффано такой оживленный. В туристическом автобусе ты бы чувствовал себя более уютно. На, составь мне компанию. — Он взял с подноса апельсин и кинул мне.

— Вчера я был в театре, — сказал я, медленно чистя апельсин. — На барабанах ты просто виртуоз.

Такого Альдо не ожидал, что было заметно по легкой паузе, с какой он положил в рот очередной кусок ветчины.

— Однако ты всюду поспеваешь, — сказал он. — Кто тебя привел туда?

— Студенты Э.К. из моего пансионата, — ответил я, — на которых твоя речь произвела такое же впечатление, как и на избранных во время субботней встречи в герцогском дворце.

Немного помолчав, он отодвинул тарелку, потянулся за салатом и заметил:

— Молодые очень внушаемы.

Я кончил чистить апельсин и половину протянул Альдо. Мы ели молча. Я заметил, что взгляд моего брата упал на том «Жизнеописаний герцогов Руффано», лежавший на другом столе, где я его оставил. Затем Альдо посмотрел на меня.

— «Гордого разденут донага, надменного подвергнут оскорблениям», — процитировал я. — Что ты все-таки стараешься сделать? Свершить акт небесной справедливости, как герцог Клаудио?

Утолив голод, он встал, перенес поднос на стол в углу, налил себе полстакана вина и остановился под портретом нашего отца.

— Сейчас для меня главное — подготовить актеров, — сказал он. — Если они предпочтут целиком войти в отведенные им роли, тем лучше. В день фестиваля мы увидим еще более интересное зрелище, чем рассчитывали.

Улыбка, неизменно обезоруживающая всех и каждого, не обманула меня. Я давно знал ее. В былые дни Альдо слишком часто ею пользовался, чтобы добиться своего.

— Случилось два происшествия, — сказал я. — Оба отлично организованы. Только не говори мне, что их спланировала и осуществила группа студентов.

— Ты недооцениваешь нынешнее поколение, — возразил он. — Если они постараются, то могут проявить недюжинные организаторские способности. К тому же они жадны до идей. Стоит им только намекнуть, а об остальном они сами позаботятся.

Он не признал, но и не опроверг свою причастность к событиям, которые я имел в виду.

— Тебе ничего не стоит настолько унизить двоих, — а с профессором Риццио троих — человек, что они навсегда утратят свой авторитет?

— Авторитет — это фальшивая монета, — сказал Альдо, — если он не приходит извне. Но тогда это уже вдохновение, и дается оно от Бога.