Полет сокола

Пока я разглядывал тварь, попутно борясь с приступами медвежьей болезни, Джаггернаут разглядывал меня. Это было странно, но от совершенно безумного, да еще способного испытывать чувства монстра сложно ожидать обычных поступков. Поэтому, когда, не издав ни звука, он бросился ко мне, я даже не удивился. Испугался, хотя, казалось, куда больше, но не удивился. Скорость сознания я повысил, стоило только твари появиться на арене. И теперь, наблюдая, как на меня медленно надвигается овеществленная смерть, я не смог удержаться и не заорать благим матом, выплескивая в крике весь ужас ситуации, срывая горло в попытке придать себе хоть капельку уверенности. Ведь именно сейчас я отчетливо понял, что монстр не остановится, даже если мгновенно умрет. И увернуться от него я не смогу.

Расстояние сокращалось, тварь была все ближе, и все, что мне оставалось, это направить наконечник в одну из трещин, виднеющуюся на ее груди. Пафос, громкие слова о защите живых от мертвых, все это сейчас не имело значения. Мне было страшно, жутко, я не хотел умирать, но я должен был убить эту тварь. Просто и без затей. Копье вонзилось в грудь нежити и, пробив броню, вошло в сердце. Я увидел облако крови, разлетевшееся из места попадания. Но и нежити оставался один шаг, а лапы твари уже были занесены над моей головой. «Глупо ждать неизбежного». – Эта мысль была у меня последней, когда я отменил разгон сознания, и в ту же секунду свет померк.

Интерлюдия 11

Приемная министра обороны кипела. Генералы и полковники всех мастей и родов войск забегали за бумагами, словно обычные вестовые, чтобы, получив их, тут же умчаться прочь. Внезапно начавшаяся проверка боеготовности всех округов заставила степенный генералитет бегать шустрее зайцев. А то, что одновременно с этим подал в отставку глава СИБ, жгло не хуже скипидара. И хотя о причинах данного решения не знал никто, то, что они были, и были очень серьезными, понималось однозначно.

Среди этой круговерти лишь двое сохраняли полное спокойствие, удобно расположившись на диванчиках друг напротив друга. Первый являлся личностью известной и вполне уважаемой. Острожев Виктор Александрович, прозванный в Чжунго Драконом Северного предела, а на родине просто генералом Мороз, был суров нравом, но вдобавок к значительной магической силе обладал несомненными организаторскими качествами. Несмотря на его отставку, вызов к министру был вполне логичен. Старый конь борозды не испортит, и кому, как не старой гвардии, разгребать то, что наворотили молодые. Но вот приглашенный на то же время второй посетитель путал все карты, заставляя секретарей министра поглядывать на гостей с заметным интересом.

Сам же генерал сверлил тяжелым взглядом сидящего напротив него Стрелкова. Он уже десять раз пожалел, что позволил внучке себя уговорить. Нет, он прекрасно понимал, что это действительно отличный вариант, позволяющий сохранить род. Но внезапно обнаружившийся довесок в виде девицы из рода штатных убийц империи был Морозу не по нраву. А попытка надавить этим на внучку обернулась полным провалом. Эта малолетняя коза заявила, что, дескать, они обо всем уже договорились, и это будет только во благо рода. Как будто нынешняя молодежь знает, что такое это благо. А только он собрался поставить вопрос ребром, этот щенок вообще исчез. Конечно, генерал понимал, что вряд ли Фальк вот так кинул двух девушек, просто сбежав из кафе, но упрямство не давало ему этого признать. Ведь кто-то же должен ответить за неделю тихой истерики у внучки, и почему бы не этот мальчишка?

Ефим Павлович Стрелков, как ни странно, тоже думал о Фальке. Его как профессионального диверсанта и убийцу, за длинную жизнь спланировавшего и осуществившего не один десяток похищений нужных людей и нелюдей, восхитила та дерзость, с которой провернули операцию в кафе. Внедрить своего человека под видом официантки, дождаться момента появления цели, вырубить и вывезти. И все это среди белого дня, практически в присутствии десятков свидетелей.