Полет сокола

– Женщина не может жить и путешествовать, не пользуясь благами цивилизации, – серьезно продолжал он. – Поэтому я отправляю тебя обратно в Тете. Сержант Черут с пятью солдатами проводят тебя. После Тете все будет проще. Возьми оставшиеся деньги: ста фунтов хватит на спуск по реке до Келимане и проезд на торговом корабле в Кейптаун. Там у нас есть средства на счету в банке – купишь билет на почтовый пароход.

Робин взглянула на него:

– А ты?

Зуга поморщился.

– Важнее то, что будет с тобой, – мрачно сказал он и в тот же миг принял решение. – Ты вернешься, а я пойду дальше один.

– Чтобы меня вернуть, – процедила Робин, – Яна Черута с пятью его чертовыми готтентотами будет маловато.

Сорвавшееся богохульство, как ничто другое, свидетельствовало о ее решимости.

– Будь разумной, сестренка.

– Так мне отправляться прямо сейчас? – ласково спросила она.

Зуга огрызнулся было, но осекся, увидев выражение ее лица. Губы сжались в суровую линию, упрямый, почти мужской, подбородок гордо выпятился.

– У меня нет настроения спорить, – сказал он.

– Отлично, – кивнула Робин. – Так ты потеряешь меньше драгоценного времени.

– Ты догадываешься, на что себя обрекаешь? – тихо спросил брат.

– Не хуже, чем ты.

– У нас не будет товаров, чтобы заплатить за проход, – объяснил Зуга. Робин кивнула. – Значит, придется пробиваться с боем.

В глазах сестры мелькнула тень, но решимости в них не поубавилось.

– Не будет палаток, чтобы укрыться от непогоды, не будет консервов, не будет ни сахара, ни чая. – Он знал, что это значит для нее. – Будем жить тем, что дает земля, а без того, что не сможем найти, придется обойтись. Порох и пули – вот вся наша надежда.

– Не делай глупостей и возьми хинин, – напомнила она.

Зуга поколебался.

– Хорошо, еще самый минимум лекарств, – согласился он, – и помни, это не на неделю и не на месяц.

– Пожалуй, так мы пойдем намного быстрее, – спокойно заметила Робин, поднявшись, и отряхнула брюки.

Зуга составлял список отобранного снаряжения и взвешивал новые тюки. Он был вполне удовлетворен своим выбором. Вместо чая и сахара он взял бумагу и письменные принадлежности. Вместо запасных сапог – навигационные инструменты, потому что на обувь можно поставить новые подошвы из буйволовой кожи. Хинин и другие лекарства, а также хирургические инструменты заняли место запасной одежды и одеял. Порох и пули были нужнее тканей и других предметов торговли, однако Робин все-таки захватила с собой несколько хете самых лучших бус.

Гора брошенного снаряжения постепенно росла: упакованные банки джема, мешки с сахаром, консервы, москитные сетки, складные походные стулья и койки, кастрюли, эмалированная ванна и расписной ночной горшок, материя меркани, бусы, ручные зеркала и дешевые ножи. Когда сортировка была закончена, Зуга поджег груду оставленных товаров – в знак необратимости принятого решения, но полыхающий костер заставлял сердце тревожно колотиться.

Майор позволил себе лишь две маленькие слабости: взял коробку цейлонского чая, потому что, как заметила Робин, ни один англичанин не отправится исследовать неведомые земли без этого чудесного напитка, и запечатанный жестяной ящик, в котором лежал парадный мундир, поскольку от впечатления, произведенного на диких африканских царьков, порой зависела жизнь путешественника. В остальном пришлось отказаться от всего, кроме жизненно необходимого.

Главным были боеприпасы: мешки первосортного черного пороха «Кертис энд Мей», слитки мягкого свинца, форма для отливки пуль и колба для их закалки, а также ящики с медными капсюлями. Все это несли тридцать из оставшихся сорока шести носильщиков.

Воины Яна Черута были крайне возмущены, когда узнали, что отныне в своих полевых рюкзаках им придется нести не по пятьдесят, а по двести зарядов к «энфилдам».

– Мы солдаты, а не носильщики, – высокомерно заявил капрал.

В ходе последовавших переговоров Черут использовал в качестве аргумента длинный штык, правда, не вынимая его из ножен, после чего головой капрала пришлось заниматься доктору.

– Теперь они поняли, почему должны нести лишние боеприпасы, майор, – весело отрапортовал Ян Черут.

«Сбросить лишний жир никогда не мешает», – думал Зуга, глядя на короткую, хорошо управляемую колонну. От головы до хвоста в ней было меньше полутораста ярдов, а скорость движения удвоилась, почти сравнявшись в скорости с передовым разведывательным отрядом майора – за первый день носильщики отстали всего на милю.

В первый же день они еще до полудня достигли лагеря в лесу, где их ждало нечто большее, чем корзины с копченым буйволиным мясом. Навстречу выбежал Мэтью, главный оруженосец майора. Он был так взволнован, что едва мог говорить.

– Отец всех слонов! – невнятно бормотал он, трясясь, как в лихорадке, – дед отца всех слонов!

Ян Черут присел на корточки возле следа и хищно ощерился, как гном после удачного колдовства. Раскосые глазки готтентота исчезли в паутине морщинок и складок желтой кожи.

– Удача с нами! – воскликнул он. – Это слон, о котором слагают легенды.