Полёт совиного пёрышка

Не отвечая, Верген направился прямиком к постели, подцепил с прикроватного столика книжку, скептически повертел её в руках, вернул на место и бесцеремонно плюхнулся на одеяло. В пальцах возникла незажжённая сигара. Я не выносила, когда при мне курили, и муж был об этом прекрасно осведомлён; когда-то я-семнадцатилетняя пыталась диктовать условия. Ненадолго тогда хватило его учтивости: бросать курить ради меня Верген не собирался, изменять своим привычкам дымить где вздумается тоже. Я-сегодняшняя остановилась у кресла, пытаясь понять, чего от него ожидать, взгляд то и дело соскальзывал на его руки. Я отвыкла от въевшегося в кожу табачного запаха, покрывавшего пальцы моего мужа, слишком быстро отвыкла, и молча просила Велейну-заступницу оградить меня от этих рук сегодня. И завтра. И на всё время его приезда сюда.

– И я собираюсь, хотя после долгой дороги мучает бессонница, – доверительно сообщил Верген, продолжая крутить в пальцах сигару. – Всё-таки как ты угадала с этой угрозой деревне и окрестностям? Замок предупредить не успели, никто из Бейгорлауна к вам не поднимался. Ни в какую интуицию, птичка моя, уж извини, я не верю, а наличие пробудившегося дара не подтвердил Кольм. Ты как была пустая, так и осталась.

Я как можно тише проглотила вставший в горле ком. «Пустой» считать себя не выходило, несмотря на полную неспособность к чарам. Ведь могла я прежде творить что-то незначительное, мелкое, и это мелкое по всем признаком должно было вырасти и окрепнуть. Уснувшая – так было бы точнее, но Верген не выбирал формулировки.

– Верген, лучше ошибиться и перестраховаться, чем отмахнуться от назойливой мысли и предчувствия и пострадать. Я просто знала, не знаю, откуда.

Больше мне нечего было сказать.

– Но угроза прошла мимо, – не отставал пытливый муж. Тёмные глаза буравили, доставляя массу неприятных ощущений. – Даже не так: горы успокоились совсем, будто замерли, уснули.

– Думаешь, я на них как-то воздействовала? – усмехнулась я. – На ниточках своих узелки завязывала и пошептала, они и уснули?

Песня Рене, сильные чистые звуки, сами собой зазвучали в голове, а Верген всё сверлил и сверлил тяжёлым взглядом. Да если бы дар пробудился снова, хоть крошечный, разве стояла бы я перед ним вот так?! Продолжала бы жить взаперти, не имея возможности выйти за пределы замковых стен? Но я только стояла с идеально ровной спиной, чувствуя себя натянутой до предела струной. Ну же, хватит рассиживаться, хватит размахивать у меня перед лицом этой воняющей гадостью! Уходи!..

– Поспрашивай деревенских: может, у них завёлся свой заклинатель гор.

– Пожалуй, расспрошу поподробнее, – лениво согласился Верген.

А мне снова стало крайне неуютно: а ну как действительно не поленится, спустится в деревню, начнёт спрашивать? Вдруг кто-то всё же слышал пение вельвинда? Там, на башне, мне казалось, его голос ветром свистел в ушах, катился камнепадом, заполнив собой всё пространство.

– Может, всё проще: защита сработала и не пропустила ни одного подземного удара. Ты же привозил мага.

Верген вытянул из кармана халата нож для сигар, но не спешил обрезать кончик, так и вертел в руках. Вот и правильно, не надо мне тут… Ничего не надо.

– Привозил, – задумчиво согласился муж. – Ты что там застыла-то? Я не кусаюсь, иди сюда.

Я не торопилась выполнить его просьбу, только зевнула демонстративно и зябко повела плечами: камин сегодня не топили. Верген неторопливо отрезал самый краешек сигары, смахнул его на прикроватный коврик, осмотрел место среза и остался доволен результатом. Похлопал себя по карманам, досадливо цокнул языком.

– Ложись спать, Герта, – повторил он, вставая. – Будь готова к восьми: я обещал прогулку, спустимся в парк.

И, к моему огромнейшему облегчению, покинул спальню. Я медленно, бесшумно провернула ключ в замке и ещё медленнее выдохнула. Плохо, что мои действия, названные переполохом, вызвали подозрения мужа. Плохо, что от прогулки на пронизывающем ветру и сыром воздухе отвертеться не удастся. Прочее, несостоявшееся – хорошо. Я нашла обрезок, подцепила двумя пальцами, вышвырнула за окно и поспешно забралась под толстое одеяло. Не удержалась, мысленно пожелала сычу доброй ночи.

Верген обещание сдержал: с утра потащил в холод и сырость, долго говорил о пользе таких прогулок, но с улучшением цвета лица не задалось: мой нос покраснел, грозя скорым насморком, а я завидовала оставшемуся в постели лекарю, его-то гостеприимных хозяин не беспокоил. Перед завтраком я исхитрилась тихо пробраться к Рене, но в помещении птицу не обнаружила, только подобрала с рабочего кресла и спрятала в глубокий карман серо-бурое пёрышко.