Полёт совиного пёрышка

Ни одного чиновника я и не увидела, в приёмной меня встретил благосклонно улыбающийся секретарь, изящный темноглазый блондин, доброжелательно выслушал просьбу и попросил подождать. Я держалась уверенно, но отстранённую, прохладную, как учил Рене, улыбку нацепить не удалось: считала, что к моему обращению такая не подходит. Буквально через минуту секретарь вернулся, продемонстрировал мне тонкий лист, исписанный ровным строгим почерком, свернул в трубочку, перетянул ленточкой и без всякого требования платы вручил мне. И всё?.. Я использовала ту же легенду о проблеме брата и поиске понимающего в оборотничестве чародея. Блондин пожелал и мне, и «брату» скорейшего разрешения проблемы, кивнул прикорнувшему у выхода стражнику, и тот распахнул дверь.

Я сломала перо, едва оказавшись на соседней улочке, в узком проходе между домами; губы тряслись в беззвучном истерическом смехе, ноги едва держали. Обратно меня выкинуло в библиотеку, едва не уронив на раму с начатой новой картиной: отсюда я «уходила» из замка. Разрывало от желания поделиться маленькой победой над страхом: меня никто не узнал, никто не заподозрил, с меня даже денег не взяли! Но прежде всего, спрятав вожделенный список под одеждой, я прошлась по коридорам, небрежно показавшись на глаза прислуге: я здесь, я не покидала замковых стен, и только торжествующую, то и дело рвущуюся с губ улыбку старалась спрятать.

Список мы читали вместе. Я – вслух, пока Рене оставался птицей, и поясняла для него расположенные рядом с именем символы. Сычик устроился рядом с лежащим на столе листом и, судя по движению круглых глаз, имперские знаки различал вполне уверенно даже в совином обличье. Мне выдали общий список, без выборки под конкретный вид магии, но я и не просила: невозможно угадать, помощь какого мага нам в итоге потребуется. Судя по поясняющим символам, в реестре указаны и целители, и заклинатели, и анимаги, и черпающие из мира тёмную, мёртвую силу, и понимающие в алхимии больше, чем мой лишённый дара супруг. Чем были хороши такие официальные списки: в них содержались адреса и способы связи с нужным чародеем. Благодаря чудесным перьям и накопленным (вернее сказать, присвоенным не самым честным образом) сбережениям я могла купить бумагу для магических писем. В замковом кабинете Вергена хранились запасы, но ни ключа, ни отпирающего заклинания от ящиков письменного стола у меня не имелось, а подобрать своё заклинание было слишком сложной задачей. Я спешила: нужно было и бумагой запастись, и почтовый канал наладить, поскольку указывать в письмах адрес Бейгор-Хейла я не хотела. Случалось, траектория полёта магической почты давала сбои: например, письма Ализарды то ко мне прямиком в руки попадали, то приносила с нетронутой печатью экономка. А могла и вскрыть, будь на то распоряжение Вергена. Рисковать не хотелось.

Спешила я потому, что приближался день приезда Вергена. Решив проблему с одеждой для альнардца, мне уже не было нужды стремиться в Риагат за покупками, но объяснить изменения планов я мужу никак не могла. Передумала, не хочу, некуда мне красивые платья носить – он в расчёт не принял.

– А я тебе такой сюрприз приготовил, – дымя трубкой, разочарованно сообщил он, и шкатулка-артефакт в моих руках дрогнула. – Договорился со столичной модисткой, айтой Хейлой, о пошиве пары нарядов для моей прекрасной молодой супруги.

– С-столичной? – поразилась я. – Что ей делать в Риагате?

– Приезжает к одной из своих учениц, ныне успешной модистке, на открытие магазина модного платья. Айта Хейла была столь любезна, что согласилась посетить наш скромный дом ради снятия мерок и обсуждения фасона твоих платьев. У неё найдётся буквально полтора-два часа для тебя.

Я слушала с всё возрастающим недоверием и недоумением. Даже не спрашивала, какие связи Верген подключил и как всё это устроил. Впору начать верить в его неземную любовь, вот только наивность я давно утратила. И, если то, что он говорил, правда, то как же не к месту этот сюрприз!

Я хотела сделать как можно больше до отъезда.

Вставала пораньше, создавала очередную картину, улучив благоприятный момент, переместилась в Дасс за готовой обувью для сыча, заодно купила там бумагу для писем и специальные чернила. Башмаки, лёгкие, прочные, подошли Рене идеально; он поблагодарил, не поднимая взгляда, прошёлся по комнате, привыкая. А я отметила, что шаг у него беззвучный.

Пережила очередной приступ дурноты после приёма очередной порции микстур, раз от раза имевших всё более гадкий вкус. Дождалась превращения Рене, завела речь о доверенном лице для получения столь необходимых нам ответов на письма, которые ещё только предстояло написать. Кроме Ализарды, я не могла никому доверять, но Ализарде не доверял Рене и в этом упорствовал, умолял не посвящать тётю в наши планы. И снова я согласилась с тяжёлым сердцем.

– Найми постороннего человека, – предложил вельвинд, болезненно морщась и растирая кисти рук.

Я покосилась на его резкие движения, но постеснялась предлагать помощь; эхо того грозового разговора едва слышно пробежалось по спальне.