Полёт совиного пёрышка

Не лгала: боль изрядно утихла, а сбитые коленки и ссадины не сделают меня калекой беспомощной. Рене вздохнул. Я сунула ему в руки дубликаты рецептов, ухватила первые попавшиеся чистые вещи и скрылась за дверью ванной. Управилась быстро и достаточно ловко, зря он так. Сыч ждал прямо за дверью, высокий и тонкий, как струна.

Пришлось рассказывать, только я очень старалась смягчить неприглядные моменты, опустила подробности: в частности, умолчала о том, что меня били. С каждым словом Рене темнел лицом и стискивал кулаки до белых костяшек, молчал, но молчание было пропитано негодованием. Один раз только возразил сердито, с ярко проступившим в голосе акцентом: когда я соврала, что неудачно упала сама, прямо лицом на камни.

– А то я не отличу след от падения от удара! Не держи меня за птенца несмышлёного, лиро!

И с силой потёр лицо, спрятал его на несколько мгновений в ладонях; до меня донеслось сдавленное рычание. Вот потому я и предпочла бы ничего вообще не говорить. Спохватилась, что не запаслась едой для него, но Рене отмахнулся: не до угощения и горсти любимых сухофруктов, зато меня начало отпускать, раз вернулись такие мысли.

– А этот твой чистенький красавчик точно случайно мимо проезжал и очень удачно вмешался? А если это нападением им самим и организовано? –сощурил вельвинд светящиеся янтарные глаза.

Только тогда до меня дошло, что всего освещения – неяркий магический светильник над головами, отбрасывающий мягкий розоватый свет. Поспешно активировала еще несколько, отрегулировала яркость освещения.

– А чего ради ему организовывать подобное? Мы не знакомы. Смелое заявление из моих уст, конечно, учитывая мои провалы в памяти, но всё же я уверена. Почти уверена.

О роли благородного лэйр-Альвентея я поведала до неприличия сухо, и опять же, из-за реакции Рене. При первом же появлении в рассказе этого мужчины другой мужчина, живущий в теле птицы, сделался колючим, заострился длинный, похожий на птичий клюв нос, губы сжались в тонкую нитку, а глаза так и сверлили, искали, выискивали… А вот Ализарде я бы рассказала иначе. Подробнее, с эмоциями, вспоминая при этом каждый жест. Рене же я не заикнулась о том, как обрабатывал все мои синяки и царапины этот лэйр. Лично, с безупречным тактом, несмотря на иронию, сквозившую в голосе. Кстати, о синяках.

– Рене, ты не поможешь достать ящичек с лекарственными снадобьями вон из того шкафчика?

Осмотр целителя-то я всё-таки пропустила.

Рене всё достал и сунулся было нанести мази своими руками, посмотрел вопросительно, с тихой надеждой, но я мягко вынула склянки и флакончики из его рук.

– Я сама займусь, только не прямо сейчас, а чуть позже. Жалко тратить на это время сейчас, – честно сказала я. – Первую помощь мне уже оказали, а второй этап подождёт. Ни одно из этих средств всё равно не сведёт это безобразие с лица за минуту, разве что к утру. Хорошо бы к утру, чтобы никаких вопросов к моему виду ни у кого не возникло. А то придётся врать про падение с лестницы.

Удивительно, но при вельвинде собственный ужасный внешний вид не смущал так, как там, в красивом доме на Тисовой.

– Дэри пообещай, что больше не пойдёшь в этот Лордброк одна, – после тяжёлой паузы потребовал Рене.

– Обещаю, что впредь буду очень осторожной. Одного урока, знаешь ли, хватило, – нервно хмыкнула я.

Мы договорились согласовывать заблаговременно свои планы; я сказала, что до возвращения из Риагата больше перемещаться не буду. Верген вот-вот прикатит, при нём нечего и думать о тайных прогулках. В Риагате тем более. Потерплю, заодно подожду, что там, в Лордброке…всё успокоится. Только кольнуло тихонечко сожалением: в прелестный ресторанчик на берегу я попаду не скоро.

Я не стала выходить из спальни, незачем демонстрировать слугам своё лицо, пока оно такое. Долго гладила пёстрые пёрышки обратившегося в сычика Рене, гладила после долгого перерыва, держа птичку на коленях, и он не возражал, а, точно кот, подставлял то одну, то другую сторону для поглаживаний и почёсываний. Рассмотрела себя, красивую, в зеркале со всех сторон, убедилась, что снадобья лэйр-Альвентея дали свой эффект: отёки и припухлости спали, синяки побледнели, ссадины заметно уменьшились. В момент возвращения в Бейгор-Хейл я выглядела хуже. И всё равно намазала свои средства. Втирая желтоватую пахучую жирную массу в кожу лица, вернулась мыслями на несколько часов назад. Всё же… как он отреагировал на моё исчезновение?

Сон был глубоким и спокойным, без сновидений.

***