Полет змея. Магия Телемы XXI века. Мировоззрение, теория, практика

«Сталкер» (как и некоторые другие фильмы Тарковского) стоит осмыслить в телемитском контексте. Ибо основной вопрос «Сталкера» — это и есть вопрос истинного желания, истиной воли.

В контексте той символической этико-философской дилеммы, которую ставит Тарковский, ответ на вопрос, что значит «делать, что изволишь», очень прост — открыть последнюю дверь в «зоне». Надеюсь, что все читатели смотрели этот фильм, и пояснение только что сказанному не требуется, а если не смотрели — советуем посмотреть его безотлагательно.

Казалось бы — сделать это легко, тем более, что, согласно мифологеме «Сталкера», комната не только раскрывает, но и исполняет желания, что, впрочем, с моей точки зрения, несущественно.

«Делать, что изволишь» — это значит открыть дверь! Что может быть проще! Только вот почему-то никто из персонажей «Сталкера» этого шага не делает. То, что сюда не входит ученый — это понятно. Но почему не идет писатель? И почему, судя по последнему монологу Сталкера, не заходит никто из тех, кого он проводил к этой двери? Скажу честно, мне понятно сожаление Сталкера, ибо подобное я наблюдал не раз. Стучатся — открывается — не входят.

Тарковский очень глубоко и тонко передает то, что «зона» находится по ту сторону добра и зла. Она может убить, может провести, и от чего именно зависит её «приговор» непонятно, даже непостижимо. Соприкосновение с зоной — это соприкосновение с нуминозным. Нуминозное, согласно определению Рудольфа Отто и Карла Юнга, — это священное минус моральный окрас, чистое сакральное за пределами добра и зла. В каждом фильме Тарковского нуминозное являет себя во всей полноте, и во всем мировом кинематографе нам едва ли удастся найти аналогии.

За кадром время от времени цитируется «Дао Де Цзин», отсылая нас к даосской традиции, которую так уважал Кроули. Мы видим здесь универсальное единство, существующее вне любых законов, вне двойственности. В этом и состоит принципиальное отличие «Сталкера» Тарковского от исходного «Пикника на обочине»: «Сталкер» оккультен, тогда как «Пикник» — всего лишь научно-фантастическое произведение. Мир «зоны» — это мир над Малкут, а последняя дверь вполне может быть соотнесена с пересечением пропасти, где каждый сам себе злобный Хоронзон. Казалось бы — предельны реализм повествования, никаких эффектов, зеленых небес или мерцаний «ведьминого студня»; кажется, что такую «зону» можно было бы снять на окраине нашего города, но именно этот реализм и помогает войти в нуминозное больше, чем какой-либо спецэффект.

Последняя комната — истинная воля. Серьезно задумавшись над вопросом, а почему люди не открывают дверь, мы получим принципиальное понимание, из-за чего «делай, что изволишь» — это закон для немногих. И не в том дело, что все, открыв дверь, стали бы маньяками, услаждающими свои страсти, подобно Нерону, — Тарковский устами Сталкера легко опровергает этот обывательский, полный страха взгляд на истинное желание — «ну чего им (добавим от себя — гилетическим, т. е., в гностическом понимании, сугубо материальным людям) нужно, кроме повышения зарплаты и еще каких-нибудь мелких нужд?»

Тарковский бьет в самую точку, отвечая нашему предполагаемому оппоненту, боящемуся слов закона «делай, что изволишь».

«Но как же истинное желание, Собеседование с САХ, пересечение Пропасти?», — могут воскликнуть некоторые внимательные читатели. — «Ведь вы же сами говорили, что только это — истинная Воля, а всё остальное — иллюзия». Такие мнения часто приходится встречать среди телемитов, и, честно говоря, они меня пугают, потому что это — первый, пусть пока и незаметный, шаг к морализму. Потому что ответ — в Книге Закона. И он прост: Путь посвящения, открытия своей Истинной Воли как Собеседования — только для избранных Нюит. Эта избранность подчеркнута в каждом втором стихе Святой Книги. Для остальных — вялые радости быта. Истинная воля гилетического человека — именно такие радости, тут уж ничего не поделаешь, и пусть лучше он получает их, чем становится маньяком от осознания неспособности их получить. И в «зоне» ему делать нечего, а если зайдет — ну, что тут поделать…

Вот еще один парадокс: ему там нечего делать, но он может пойти туда. Потому что он считает, что должен, потому что не различает своей природы, потому что привык врать себе, считая себя либо благодетелем человечества, либо искателем подлинного знания. Свихнется он, конечно, где-нибудь в «мясорубке», между Нецах и Ход, и с этим ничего не поделаешь. Поэтому, даже если он и мясорубку каким-то невообразимым чудом пройдет — дверь-то он точно не откроет. Именно здесь и находится ключ к пониманию «черных братьев», о которых говорил Кроули. Вот главный страх — страх узнать о несоответствии своих представлений о себе, «мультиплицироваться» десятками высоких и низких желаний, страх выяснить, какое же из них истинное. За каждым, подошедшим к двери, на заднем плане явственно возникает невидимый призрак Дикобраза, повесившегося на мешке с золотом.