Читаем Полетели полностью

в окно водителя. Сидящий за рулем парень

засуетился и скоро открыл дверь:

– Как все прошло, сэр? – уважительно обратился он

к инвалиду, помогая ему встать.

– Эх Вадик, – произнес «инвалид» – Жестокая правда

жизни – принцы без денег и коня дамам не нужны.

– Он горько улыбнулся и уселся на заднее сиденье


161

Догоняющий Солнце


своего позолоченного ролс-ройса. Подняв взгляд

на своего водителя, он скомандовал:


– Давай к маме, Вадик. Это единственная женщина,

для которой и будучи старым пропойцей, я

останусь ее маленьким принцем.


Граница

Сегодня видел сон.

Есть линия, где заканчивается владение человека

и начинается линия жизни. Природа.


Мне снилось, что я стою у окна, а за ним, осторожно

ложась на верхушки зданий и любуясь на свое

отражение в окнах, играет закатный луч солнца.

Между фасадов редких зданий, словно зеркало,

замерло озеро. В его гладь смотрелось сине-черно-

красное небо. Сейчас на нем не было ни облачка.

Только красный диск засыпающего солнца.

Спокойного засыпающего солнца. Я беру в руки

телефон и фотографирую. Беззвучно. Боюсь спугнуть

этот мир лишним шорохом. Затем, еле дыша, иду к

другому окну. То же зеркало озера теперь смотрит в

темнеющее небо, лишь верхушки деревьев все еще

касаются лучей засыпающего солнца, окрашивая свою

густую листву в ярко-оранжевый цвет. Солнца диск

уже скрылся за застывшими телами зданий,

и темное-темное небо сменило палитру красок на

черный и зажгло одну яркую звезду. А дальше, за

гладью засыпающего озера, на линии горизонта,

была заметна голубая линия синеющего неба.

Будто бы уже занимался рассвет.

«А ведь свет никогда не гаснет» – пронеслось у меня


162

«ПОЛЕТЕЛИ»


в голове и разлилось по телу криком утренних

птиц, возвращая меня в этот просыпающийся мир.

Сегодня утром я точно понял, что солнце не гаснет

даже ночью и я должен его догонять.

Всем добра.

С любовью, ваш Догоняющий Солнце.


Карлсоны здесь долго не живут.


Не выйдешь из моды


«Здравствуйте, господа законодатели моды. Пишу

вам претензионное письмо с целью воззвать к

справедливому отношению к тому, что много лет до

вас, дорогие мои законодатели, являлось

неотъемлемой частью этой самой моды. Скажите,

как получилось так, что я вдруг вышла из моды? Не

просто вышла, а мне не осталось там места даже


в качестве раритета или музейного, так скажем,

экспоната? А ведь были времена, друзья мои, что

сначала взывали ко мне. Как это будет смотреться

с моей точки зрения, а сейчас....»


– Совесть, милая. Опять пытаешься достучаться до

людей? Ты же знаешь, они к тебе давно глухи. Пошли

лучше чаю попьём, я плюшек с корицей напёк.

– Ах, Грех, ах, прохвост. Вот ты уж точно никогда


не выйдешь у людей из моды, – горько улыбнулась

Совесть, потом задумчиво посмотрела на письмо:

– Но ведь я всё ещё жива, а значит, где-то

есть человек, который всё ещё меня слышит.


163

Догоняющий Солнце


Карлсоны здесь долго не живут.

Догоняющий Солнце, 2016


Музыка


Сквозь стук колёс можно было уловить мелодию.

Сначала она словно нерешительная барышня

касалась уха и снова пряталась под стук колёс.

Потом она осмелела и стала громче. Потом ещё

громче. И вот уже можно было различить стук

дождя по невидимой скрипке, пульс уставшей

земли под монотонными звуками солнечных

вспышек, негромким рассказом космоса о чем-то

очень важном. Резко и невпопад завопила и сразу

же замолчала чайка. Неспешно переливались голоса

различных птиц, насекомых и животных. Я вдыхал

разряженный воздух жизни. Мои лёгкие плавились

от бешеного стука сердца. Сейчас. Именно сейчас

оно было частью этой музыки. Именно сейчас оно

было стуком колёс, плачем дождя по невидимой

скрипке, пульсом земли и монотонными вспышками

солнца, шепотом космоса, голосами птиц ,

насекомых, животных и даже той чайкой, запевшей

невпопад. Именно сейчас оно стало музыкой всего.

Частью всего.


Я коснулся кровоточащей раны в груди и удивлённо

посмотрел на стрелявшего в меня. Мой палач?..Ты…

стал моим спасением..


164

«ПОЛЕТЕЛИ»


Послесловие.

Экстренный выпуск новостей.


Буквально час назад на станции метро Тверская

города Москвы неизвестными лицами расстреляно

(по предварительным данным) около ста человек.

Возбуждено уголовное дело, начато расследование.


Умирала мечта

Я помню это ощущение. Оно ко мне уже

приходило. Когда ты смотришь…когда ты смотришь

и видишь, как среди каменных джунглей осеннего

города пробираются молчаливые люди. На их

опущенных плечах, словно замерзшая птица,

умирает несбывшаяся мечта. Она молчалива и тоже

поглощена этими каменными джунглями.

Может быть, где-то в тепле тёмных квартир она

вдруг на миг оживёт и потанцует под музыку дождя

в водосточных трубах, под шуршание воды в тёплых

батареях дома. Потом она посмотрит на тебя,

молчаливого и, кончиком тоненьких пальцев

коснется твоих опущенных плеч. И ты поверишь ей.

Поверишь, что все будет так, как хочешь ты. И

закроешь глаза, тепло обнимая свою мечту…

А потом ты вдруг почувствуешь легкое касание чего-

то холодного и откроешь глаза снова в каменном

мире, в котором сегодня пошёл снег. Он молчалив,

как и ты. Он просто равнодушно укрывает твою

несбывшуюся мечту, которая когда-то лёгким

ветерком села тебе на плечи, а теперь, мертвым

Перейти на страницу:

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза