Полетели

Обниму тебя очень крепко
И душою прижмусь сильно.
На губах я оставлю вкус лета
И улыбку в глазах тёмно-синих.

Прикоснусь ожиданием чуда,

Растворю одиночество дней.
Я твоим звёздным странником буду,
Ты — Богинею станешь моей.

Обниму тебя очень крепко,

По трапеции сна пробегусь.
Чтоб оставить тебе в сердце лето,
Я тебя солнцем ярким коснусь.

Танго сентября

На утренней заре не таяли огни
Уже отыгранных мелодий звёзд
И с нежностью ласкали мои сны,
Рисуя крылья лепестками роз.

И чувствую вдали дыхание небес,

Взлетаю к ним, дыханье затая.
А я не знал прекраснее чудес,
Как кружит лист под танго сентября.

Моё спасенье

Мне так невыносима тишина аллей,
Луной укрыты — сладко спят ночами.
Я в этот час хочу прижаться к ней,
Но тишина аллей разверзлась между нами.

А утром вдруг засеребрит роса,

Ночные страхи с лёгкостью смывая,
И небо синее — как у неё глаза,
Когда слеза отчаяньем пронзает.

Я тороплюсь. Мне хочется скорей

Обнять её и попросить прощенья.
Невыносима тишина аллей,
Но только в ней —
     Моё проклятье, боль…
     Моё спасенье.

Финиш

Уже настойчивее стала седина
И серебрит виски мои игриво,
Да с болью в небо тянется душа —
Но только жизнью поломало крылья.

Стеклом слеза порезала молчанье,

Рисуя на лице моём морщины,
А путешествие похоже на скитанье,
Да крест сильнее раздирает спину.

Уже и жизни бег — вдруг перешёл на шаг,

И горы бед, увы, не передвинешь…
Я не хотел идти с рождением на старт,
Так почему теперь — меня пугает финиш?

Мной и не мной

Ночь-злодейка за горло схватила надежду на сон.
И крадутся часы, не спугнуть чтобы тёмное время.
Кто-то там, в темноте, помолился со мной в унисон
И улёгся в ногах в виде жутко свирепого зверя.

Не дышу. Я стараюсь опять в темноте уловить

Чей-то взгляд, чей-то вздох и безумие чьё-то.
Между мной и — не мной оборвалась последняя нить.
Что ж, теперь с этим жить… хоть и жить остаётся немного.

Он уходил, пока толпа молчала…

Ещё по прошлогодним листьям плакал снег,
Ещё весна под вьюгами порою замерзала,
Но видели они, как уходил от всех поэт.
За столько лет — никто не крикнул вслед.
Он уходил, пока толпа молчала.

Последний раз с тоской взглянув на небо,

Он по привычке улыбнулся птицам,
Которые, увы, — не поняли поэта.
Что ищет света, но был свету предан
И уходил с зимою раствориться.

Ещё по прошлогодним листьям плакал снег,

А небо серое со стаей птиц молчало,
Но видели они, как умирал поэт,
Искал что свет… Никто не крикнул вслед.
Ушёл в весну — ту, что под вьюгой замерзала…

В неё одну