Полевое руководство для научных журналистов

Ученые могут производить пугающее впечатление: они столько всего знают о таких сложных вещах. Однако, как редактор Scientific American, я вскоре выяснил, что большинство ученых не очень хорошо умеют делать одну вещь – тексты. Иногда их некомпетентность казалась даже симпатичной – так трудно им было дать ясное и логичное описание их работы, которое было бы понятно и интересно умному обывателю. А ведь письмо – полагаю, все с этим согласятся – одно из главных проявлений человеческого интеллекта. Урок здесь такой: ученый знает больше вас (по крайней мере, в своей теме), но он не может делать то, что делаете вы. Каждый из вас делает нечто важное, и вы нужны друг другу. Никому из вас не стоит злиться на другого.

Держите свое сознание открытым

В нашем деле, как и в науке в целом, есть сильное стремление к специализации. Так проще, ведь это здорово снижает затраты на то, чтобы разобраться в материале, если иметь в виду написание статьи (что может быть очень важно для фрилансеров, как я уже понял). Так у вас больше шансов получить эксклюзив, потому что развивать контакты во множестве дисциплин трудно. Кроме того, вы можете быть увлечены какой-то одной областью. Но я всегда противился специализации – вплоть до того, что даже пересекал фундаментальный водораздел между физикой и биологией. Для Discover я писал статьи, например, о физике элементарных частиц, астрономии, освоении космоса, океанографии, нейробиологии, генетике, биомеханике, археологии, палеоантропологии и валютных реформах. Начинать с нуля в новой области интересно: это помогает радоваться тому, что вы делаете, и, следовательно, делиться этой радостью с читателями. При этом специализация может привести к скуке и пресыщенности – и то и другое смертельно опасно.

Одна из моих профессиональных слабостей в том, что я не фонтанирую идеями для текстов: время от времени мне приходят в голову хорошие идеи, но, бывает, я получаю их и от редакторов. (Я понимаю, что начинающий журналист такой роскоши лишен.) Таким образом я обнаруживаю, что мне интересны темы, которые, возможно, не показались бы мне подходящими.

Так я написал один из лучших своих материалов. Несколько лет назад моя коллега по Discover, Сара Ричардсон, предложила мне написать о биотехнологической компании в Исландии, основанной генетиком по имени Кари Стефанссон, который хотел провести генетический анализ всего населения страны. Мне казалось, что в этом сюжете полно медицинских выводов, этических вопросов и даже потенциальных конфликтов интересов – другими словами, мне он многообещающим не показался. Но я все равно им занялся. И обнаружил, что помимо всего этого в нем есть и история, и поэзия, и отличная наука, и поразительный главный герой. Она заставила меня выложиться в полную силу.

Недавно Сара спросила меня в письме, не хотел бы я написать о загадочных конических золотых шапках бронзового века, найденных в Германии. Я ответил, что, конечно, хотел бы.

Помните, что идеи не менее интересны, чем люди

А чаще даже интереснее. Если вы в это не верите, почему же вы тогда стали научным журналистом? Тем не менее все мы склонны писать много текстов о людях. Иногда мы делаем это, потому что этот конкретный ученый действительно очень интересен, но иногда рассказ о нем просто становится готовой темой повествования. С возрастом, однако, мне стало меньше нравиться погружаться в чью-то жизнь на пару дней и затем превращать это в рассказ, как будто я на самом деле знаю этого человека. Кроме того, я терпеть не могу описывать внешность людей.

Это непросто, но вы можете строить текст только на основе идей и их развития. В последнее время я старался сосредотачиваться на узко сформулированных идеях, так как это позволяет углубиться в тему и максимально отсрочить тот неприятный момент, когда вы взмахиваете руками и признаете, что больше не в состоянии ничего объяснить. Несколько лет назад я прочитал статью в рубрике News and Views в журнале Nature, которую написал физик Фрэнк Вильчек, – там он описывал несколько недавних экспериментов на ускорителях, которые вроде бы подтверждали теорию квантовой хромодинамики, в разработке которой Вильчек принимал участие. На основе этого материала я написал очень хороший текст о том, что протон может состоять в основном из глюонов и пустоты, а не кварков, и откуда физики это знают.