Полезное прошлое. История в сталинском СССР

Только в 1942 году авторский коллектив фундаментального труда «История дипломатии» (т. I), куда входили В. П. Потемкин, С. В. Бахрушин, А. В. Ефимов, Е. А. Косминский, А. Л. Нарочницкий, В. С. Сергеев, С. Д. Сказкин, Е. В. Тарле, В. М. Хвостов, удостоился этой награды. Издание охватывало огромный период, от Древнего мира до Франкфуртского мира 1871 года, согласно периодизации по указаниям И. В. Сталина, С. М. Кирова и А. А. Жданова. В предисловии к книге указывалось, что она «представляет собой первый опыт марксистской работы в данной области и в указанном масштабе». Авторы преследовали амбициозную задачу представить советскую версию истории дипломатических отношений, противопоставив ее уже имеющимся западным многотомным изданиям. Книга носила популярный характер и предназначалась для массового круга читателей. Но «в особенности имеет она в виду практических работников советской дипломатии и молодые кадры, которые готовятся к этой деятельности». Учитывая непростую международную обстановку, государственное руководство видело в этом издании, вооружившем советских дипломатов основными знаниями дипломатической истории, и практическую пользу.

Уже в 1947 году премию первой степени присудили за II и III тома «Истории дипломатии». Второй том охватывал период с 1872 по 1919 год. Почти весь том написал В. М. Хвостов, последние четыре главы, посвященные дипломатии Советской России, были написаны И. И. Минцем. Следуя официальной исторической концепции, авторы рассматривали этот период как время начавшегося упадка капитализма, перехода его в монополистическую, империалистическую фазу. Первая мировая война являлась логичным развитием событий. В работе подчеркивалось, что Россия не являлась зачинщицей войны и стала «слабым звеном мировой империалистической системы», где произошла революция. Отдельная глава отводилась иностранной интервенции стран Антанты в Россию.

Третий том предлагал панораму международных отношений между двумя мировыми войнами. Основными авторами стали И. И. Минц и А. М. Панкратова. Отдельные разделы принадлежали В. П. Потемкину и Е. В. Тарле. В книге особое внимание уделялось дипломатической роли «Страны Советов, которая мощью своей дипломатии опрокинула все попытки империалистов подвергнуть ее военному разгрому или окружить кордоном политической изоляции». В аннотации для премии указывалось, что в книге

подробно изложен процесс углубления противоречий в версальской системе, образования первых очагов войны и консолидации блока фашистских агрессоров, показан рост значения Советского Союза, как фактора мира, его неуклонная борьба против агрессии, за подлинный мир и прогресс человечества.

В 1942 году второй премии удостоился этнолог и археолог Б. А. Куфтин за научный труд «Археологические раскопки в Триалети. Опыт периодизации памятников» (Тбилиси, 1941). Б. А. Куфтин был человеком с непростой судьбой, подвергся репрессиям в начале 1930‐х годов по «делу славистов». Он вынужден был переехать жить и работать в Грузию, где сосредоточился на археологических раскопках. Удача сопутствовала ему: в ходе раскопок на Цалкском плато в Триалети были обнаружены курганы ранней и средней бронзы, датированные XVII веком до н. э. Помимо золота и серебра в них были найдены искусные металлические сосуды, как доказывал Куфтин, работы местных мастеров. Раскопки показали и тесную связь местной культуры с Малой Азией (Хеттским царством).

Что же привлекло жюри премии в находках бывшего «врага народа»? Видим, ответ надо искать в общем повороте советской исторической науки во второй половине 1930‐х годов, когда в официальной исторической политике все отчетливее звучали требования патриотического исторического дискурса. Открытия Куфтина показывали высокое развитие культуры у местного населения, что расценивалось как подтверждение того, что народы СССР – говоря словами Гегеля, народы «исторические», что территория Советского Союза – не «черная дыра», но полноправная часть общемирового исторического пространства. Особенно актуально это звучало в годы Великой Отечественной войны, когда разоблачение теорий нацистов о неполноценности народов СССР было объявлено задачей номер один для историков. Находки прекрасно укладывались и в формационную «пятичленку», не так давно прописанную Сталиным в «Кратком курсе истории ВКП(б)», поскольку подтверждали синхронность развития разных регионов мира. Возможно, сыграла роль и национальность главного эксперта. Сталин всегда с особым вниманием относился к истории родной Грузии, и ему могло польстить, что история его страны оказывается столь древней и богатой.