Полезное прошлое. История в сталинском СССР

Таким образом, книги А. И. Яковлева и П. П. Смирнова можно рассматривать в качестве своеобразных курьезов в истории присуждения Сталинской премии.

В 1943 году премию присудили Б. Д. Грекову – «за многолетние выдающиеся работы в области науки и техники». Мир профессиональных историков, несмотря на военное время, торжественно отметил это событие. 3 апреля 1943 года состоялось заседание ученого совета Института истории АН СССР в Ташкенте, где чествовали лауреата. Греков был представлен как борец с националистическими концепциями украинского историка М. С. Грушевского. Именно он «нанес сокрушительный удар и созданной фашистами легенде о неспособности славян к государственному строительству».

В послевоенное время присуждение историкам Сталинской премии стало регулярным. Более того, добавилась и третья степень, что существенно расширило круг лауреатов. Большое внимание уделялось историческим трудам с национальным уклоном. Национальный вопрос являлся традиционной головной болью советской государственности. В многоэтничной стране он приобретал особую остроту. В 1920‐х годах советская национальная политика строилась на предоставлении этническим сообществам максимально возможной национально-культурной автономии. Повороты внутренней и внешней политики конца 1920-х – начала 1930‐х годов потребовали концептуального перевооружения. На смену борьбе с «великорусским шовинизмом» пришла идеология «дружбы народов». Теперь в истории необходимо было подчеркивать исторические связи между народами СССР, их культурную взаимозависимость. Не рекомендовалось выпячивать национальные антагонизмы, всячески приветствовались примеры классовой солидарности в борьбе с царизмом. Составной частью идеологии «дружбы народов» стало признание того, что русские – первые среди равных народов СССР. Новая идеология не была четко прописана, многие положения были аморфными и могли вступать в противоречие с устоявшимися идеологическими канонами. Например, антицаристские восстания признавались прогрессивными, но поскольку нередко они проходили под антирусскими лозунгами, нащупать грань между тем, когда классовая борьба оказывалась борьбой против «великого русского народа», было порой очень сложно. Ясно, что, по задумке власти, новая идеология должна была консолидировать народы СССР под эгидой русского народа, а не разъединять их. По мнению ряда историков, советское правительство нацелилось на конструирование на русской основе в рамках Советского Союза единой национальной общности, по примеру американской нации.

Советское руководство прекрасно понимало особое значение истории при формировании наций. Прошлое слишком часто становится камнем преткновения в этнических отношениях, поэтому историческая политика направлялась на формирование идеологии единства советских народов. Исходя из всего вышесказанного, книгами-лауреатами, в комбинации с другими причинами, становились те, которые способствовали конструированию общей истории народов СССР. Поощрялись труды, показывающие единство народов СССР в историческом ракурсе. Историки находили культурные и экономические связи между различными регионами Советского Союза и тем самым показывали неизбежное и исторически закономерное объединение их в единое государство.

1948–1949 годы ознаменовались кампаниями борьбы с «буржуазным объективизмом» и «безродным космополитизмом». От историков все явственнее требовалось ультрапатриотическое описание отечественной истории, подчеркивание роли русской культуры. В передовой статье, посвященной Сталинской премии за 1948 год, прямо об этом писалось:

Они [ученые] все воспитаны в духе глубокого понимания своего патриотического долга перед Родиной. Буржуазный анархо-индивидуализм так же враждебен и чужд передовой советской интеллигенции, как и презренное низкопоклонство перед растленной буржуазной культурой, как и буржуазный космополитизм – это отравляющее оружие мировой реакции.

В исторической науке велась борьба с «мелкотемьем», требовались концептуальные работы, освещающие узловые проблемы отечественной и мировой истории. Фактически в послевоенное время шло окончательное складывание целостной концепции мировой истории, которая должна была противопоставляться трудам «буржуазных» исследователей. Советские историки не замедлили откликнуться на идеологический призыв.