Поляки и финны в российской науке второй половины XIX в.: «другой» сквозь призму идентичности

Народная пляска также интерпретировалась как «предмет, в котором характерно проявляются особенности народного характера»[700]. В польских танцах, например в полонезе, виделась храбрость поляков[701]. В пляске латышей виделась их «страсть к увеселениям»; в них «как нельзя более отражается мирный, несколько застенчивый характер латыша: у него двигаются только ноги, а остальная часть тела остается покойною, глаза устремлены вниз»[702]. Доказательством бойкости и живости польских крестьян становилась их «бесшабашная веселость» и «страсть к музыке, песням и танцам»[703]. «Ни один из народов не имеет столько прекрасных собственных танцев, как поляки»[704]. И, напротив, «духовная слабость» финно-угорских народов отчетливо проявляется в отсутствии пляски у эстов и песенного творчества у финнов[705]. Таким образом, те виды народного творчества, которые могли быть описаны средствами внешнего наблюдения, воспринимались как более очевидные свидетельства этнических качеств, нежели те, которые могли быть установлены путем реконструкции.

Такое уподобление внешнего внутреннему задает основания для своеобразной системы этнических признаков, в которой каждый элемент обусловливает другой. Создается их своеобразная «таблица», которую можно сравнить с менделеевской: каждый народ обладает изменяемыми свойствами и неизменными чертами. Их соотношение четко обусловлено набором факторов, а взаимосвязь дает возможность конструирования полной картины, исходя из отдельных разрозненных фрагментов, – т. е. единичных признаков. Эта таблица учитывает и временные параметры: стадии развития этносов, на которых они «остановились», или же, напротив, их расовую или историческую эволюцию.

Тендерные особенности антропологического типа. Расовые (т. е. антропологические) отличия во второй половине XIX в. возможно было установить точными методами, что укрепляло убежденность в возможности объективного описания и оценки физических качеств этнической группы. Однако восприятие внешнего облика, «физиономии» народа продолжало оставаться областью, в которой наблюдатели руководствовались собственными эстетическими предпочтениями (индивидуальными, социальными, профессиональными, культурными и др.) более, нежели «объективными» данными. Впрочем, и ученые, и путешественники не рефлексировали по поводу того, почему те или иные черты казались им привлекательными или отталкивающими. Естественным (обывательским) этноцентризмом также трудно объяснять эту особенность восприятия[706], так как в рассматриваемых нами источниках спектр оценок внешности различных народов империи весьма широк: в них часто встречаются негативные характеристики физического облика представителей собственного этноса и, напротив, восхищение внешностью других народов.

В целом можно констатировать, что как «красивые» чаще всего отмечаются такие черты как высокий рост, стройность, физическая развитость и сила, пропорциональное строение тела; в лице – чистота и гладкость кожи, овал лица, некоторая удлиненность и прямизна черт, выразительные глаза и т. п. Важно отметить, что цвет кожи, столь значимый с точки зрения расовых отличий, и, как следствие, для определения уровня развития народа и его нрава, чрезвычайно редко становился в российских этнографических очерках предметом специальных рассуждений о красоте.

Иногда оценка зависела от констатации расовой или этнической принадлежности. Так, неприятие финнов часто проистекало из-за цвета их лица, который казался желтым или смуглым[707], хотя вызвано такое видение было исключительно теорией, согласно которой финно-угры имели азиатское происхождение (т. е. принадлежали к желтой расе)[708]. По однозначному утверждению автора учебника по географии, «до сих пор в них много черт, показывающих их сходство с монголами – небольшие глаза, выдавшиеся скулы»[709]. С другой стороны, азиатское происхождение не являлось главным основанием для оценки внешности представителей этноса. Подтверждением тому может служить описание казанских татар. В одном из учебников говорится, что они «по физическим своим особенностям принадлежат к числу красивых пород»[710]: «Сложены хорошо и собою красивы, роста среднего, широкоплечие, имеют правильный и продолговатый овал лица, прямой, тонкий нос… широкую грудь и тонкий стан… Обнаруживают силу и здоровье»[711]. Красота тела могла выражать некоторые достоинства нрава, но не нравственного совершенства. Татары, согласно тому же автору, унаследовали свои наиболее характерные черты от предков – волжских болгар, среди которых главная – способность к торговым занятиям, развившая у них сметливость, расторопность, небольшую совестливость и, как следствие, хитрость, плутоватость и склонность к воровству[712].