Поляки в Сибири в конце XIX – первой четверти XX века: историографические традиции, новые направления и перспективы исследований

Положение польских военнопленных зависело от общей политической ситуации в Советской России. Внешнеполитический курс правительства большевиков в отношении Польши, часть территорий которой до Первой мировой войны входила в состав Российской империи, опирался на идею расширения социалистической революции на запад. Советско-польская война трактовалась как классовая, а победа в ней рассматривалась как условие для дальнейшего распространения коммунистической идеологии в Европе. В период ведения боевых действий весной-осенью 1920 г. в советском обществе нарастали анти-польские настроения. 1 мая 1920 г. Декретом Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета (высшего законодательного, распорядительного и контролирующего органа государства) объявлялась амнистия, которая не распространялась на несколько категорий заключенных: активных контрреволюционеров, дезертиров, воров и спекулянтов, имеющих более одной судимости. В эту группу попадали и «[…] поляки, как подданные государства, поднявшего вооруженную борьбу против Советской России […]» [5]. Декрет ВЦИК явно противоречил принципу пролетарского интернационализма. Среди руководителей РКПб и ее рядовых членов было немало поляков и лиц польского происхождения, и развернутая советская пропаганда в период войны с Польшей не должна была затронуть ни их, ни сочувствующих советской власти беспартийных поляков. Следом за Декретом вышло Постановление Народного Комиссариата Юстиции, на который возлагалось наблюдение за проведением амнистии. В документе давалось разъяснение, что ВЦИК, исключая первомайскую амнистию поляков, имел ввиду «[…] не вообще лиц польской национальности по происхождению, а только тех, преступления и поведение которых, по приезде в Россию или по выходе из русского гражданства, дают основание рассматривать их, как активных сторонников польского правительства […]» [6]. В дальнейшем в документах, исходящих от членов правительства и советских руководителей в Сибири, подчеркивалась разница между отношением к «панской Польше» и «польской буржуазии» с одной стороны, и польским трудящимся, с другой. Однако установка на разделение поляков на сторонников и противников «польского правительства» не всегда соблюдалась. Представители советской власти на местах предпочитали перестраховаться. Циркуляром Сибревкома (высший орган центральной власти РСФСР в Сибири) от 10 июня 1920 г. предписывалось «[…] немедленно исключить со службы со всех советских, общественных, кооперативных и других учреждений и организаций и заключить таковых в лагеря принудительных работ всех польских граждан, а также лиц польской национальности, подавших заявление о получении польского гражданства […]» [7, л. 11, 13 об.]. Подозрительность советских руководителей в отношении поляков распространялись даже на членов РКПб. В связи с этим Сибревком предпринимал действия, чтобы исправить ситуацию. В губернии и уезды направлялись соответствующие циркуляры, в которых указывалось, что отстранению от службы в советских учреждениях подлежат «лица, служившие в польских легионах», а остальные поляки и лица польского происхождения могут продолжать работу под личную ответственность их руководителей [8, л. 5].

В период советско-польской войны в России развернулась идеолого-пропагандистская кампания, направленная на дискредитацию польского государства и формирование лояльного по отношению к советскому правительству общественного мнения. В советской прессе проводилась мысль о том, что действия Польши исключали возможность заключения мирного договора, что Советская Россия вынуждена защищаться, а война является инструментом принуждения агрессивного соседа к миру. Риторика журналистов носила идеологизированный характер, а форма преподнесения материала отличалась образностью и эмоциональностью. Так, в сентябре 1920 г. в газете Известия писали «[…] Мы уже знаем по опыту: нет пожалуй врага более мстительного, более коварного и более жестокого, чем польское дворянство. Мы видели: они уже сжигали целые города, превращали тысячи людей в обуглившиеся трупы, села и деревни сравнивали с землей […] превращали уезды в пустыню, наполненную трупным смрадом. Шляхта еще наступает. […] Нам нечего опускать рук. Как ни хвастает Антанта своей мощью, она не может послать достаточное количество людей Польше, не рискуя поднять на дыбы весь пролетариат и сломить собственную голову. Людской же резервуар Польши невелик и ненадежен по сравнению с тем, что имеется у Советской России. Не сегодня, так завтра мы сможем завоевать мир с Польшей, которая не хочет мира […]» [9].