Поляна, 2014 № 01 (7), февраль

Октябрь тоже плакал. Он выдался теплым и дождливым. Дождик шел мелкий, шуршал, как будто кто-то от скуки или в задумчивости пересыпает небесную крупу. Пахло мокрым палым листом, сладко, с карамельным привкусом. Или как чернильной промокашкой в детстве. Регулярно выступало солнце. Часа на два. И опять начинало моросить. И моросило, моросило…

В лесу было много грибов. Вроде бы давно октябрь — а грибов, как в сентябре. И дух в лесу стоял словно бы грибной. Странно. Все странно стало на этом свете.

На одиннадцатый день моего пребывания в Крестах я в очередной раз сходила в лес. Затем — на кладбище. Вернее — на погост. Постояла у могилы бабушки. Теперь мне уже не плакалось — думалось. Раньше что-то темное мешало думать о хорошем. Слезы вымыли темноту — и стало светлее. Не торопясь побрела домой. У кладбищенской ограды нащупала в кармане плаща мобильник, автоматически, не задумываясь, включила. МТС плохо, но брал. Включила — и даже вздрогнула. Высветилось: получено тридцать три сообщения. Все тридцать три — от Аладдина. Получалось, что он писал по три раза в день.

Сообщения были примерно одинаковые:

«Евдокия, привет. Срочно перезвони! Аладдин».

Или:

«Есть важная информация. Где ты есть? Перезвони срочно. А.»

Или просто:

«Перезвони!»

Было и такое, без знаков препинания:

«Перезвонишь ты б…дь или нет!»

Я перечитала все сообщения. Поймала себя на том, что хочу угадать: хорошее сообщит Аладдин или плохое. Внутренне я уже решила: если узнаю или даже почувствую плохое, не буду звонить. Последнее, тридцать третье сообщение было следующее:

«Евдокия! Звони срочно. Мой московский номер 319 27 19. Моб. тот же. А».

Странно. Может, Аладдин у своих братьев? Я подумала, прошлась вперед, пока на связи не высветилось еще несколько квадратиков. Почему-то здесь, на погосте, лучше всего связь была у старой засохшей треснувшей ивы, вросшей в старую ограду. Раньше, в моем детстве, здесь висела тарзанка. Ива тогда еще была сильной и зеленой. Самым крутым трюком было раскачаться и, когда тарзанка над забором, — сигануть через забор. Прыгнешь раньше — можно долбануться об забор. Промедлишь — упадешь раскорякой в крапиву. Надо поймать точку над забором. Тогда улетишь далеко. Мы так и прыгали: кто дальше. Это называлось: тарзанить. Я прыгала дальше всех девчонок и многих мальчишек. Меня даже одно время так и называли: Тарзаниха.

Я набрала код Москвы и московский номер. После первого же гудка трубку взяла женщина, совсем молодая. Это была не Люба, жена Аладдина, нет.

— Компания «Трансмед». Добрый день.

«Трансмед какой-то…»

— Здравствуйте. Будьте добры Аладдина…

— Аладдин Ахмадович в командировке. Представьтесь, пожалуйста.

— Я… Евдокия… Ивановна…. Русакова.

— Погромче, пожалуйста, вас плохо слышно.

— Ру-са-ко-ва.

— А! Евдокия Ивановна! Очень приятно! Вы в Москве? — голос девушки мгновенно сделался неправдоподобно счастливым. Как у Коровьева, говорящего с Босым.

— Н-н-нет…

— Срочно приезжайте. Аладдин Ахмадович разыскивает вас уже больше недели. Сегодня — среда. Желательно, чтобы завтра вы зашли в офис. За четверг и пятницу мы оформим документы, а в понедельник отдадим на подпись начальству.

— Какие документы? — спросила я тихо. Наверное, саму себя. Но девушка меня не слышала. Она продолжала радостно тараторить в эфире, в котором так же радостно трещали какие-то далекие, по-новогоднему бодрые петарды помех:

— Может быть, даже удастся подписать в пятницу. Это было бы прекрасно, но все зависит от самочувствия Тимура Тимуровича. Хотя, в общем-то это не принципиально. Можно и в понедельник. Но лучше бы в понедельник уже приступить к работе. А за полнедели можно оглядеться. Расселиться. Квартира у вас неплохая. Двушка. Пречистенка. До офиса пять минут пешком. Служебная «Шкода». Пока не «Мерседес». Так что приезжайте. С нетерпением ждем. Как только будете в Москве, звоните по этому телефону. Меня зовут Алла. Во сколько вы завтра будете в Москве?

— В середине дня, — ответила я. — Может быть, в три-четыре…

— Прекрасно! Ждем! До встречи, Евдокия Ивановна! Всего доброго!

— До свидания.

Тимур Тимурович, Пречистенка, «Шкода» — все это было слишком. Я набрала номер Аладдина.

— А! Евдокия! Все-таки позвонила! — напевно, как наевшийся шербета муэдзин, заорал Аладдин в трубку. — Ну что ты там спряталась?.. Я тебе, можно сказать, как пламенный любовник, смски шлю, а ты молчишь, как, б…дь, Несмеяна-некрофилка. Срочно езжай в Москву. Позвони по телефону, который я тебе дал.

— Уже.