Поляна, 2014 № 02 (8), май

«Бригантину» он игнорировал. Со мной продолжал встречаться.

Как ни странно, помимо всего прочего, он занимался бальными танцами, он даже в них преуспел и стал вести кружок оных в ДК возле своего дома где-то глубоко в Тушине.

Я тогда изо всех сил пытался сделать из себя комильфо: записался на ипподром с подачи одной моей хорошей знакомой тетеньки, ну и после беседы с Подобедовым стал вечерами ходить к нему на занятия.

Когда я самбовал и румбовал под чутким руководством Подобедова, я зачем-то привел туда одну свою подругу, Лену В., студентку журфака, обожавшую мои песни и пропагандировавшую их в старом здании МГУ.

Лена по какой-то причине решила подождать меня, пока я позанимаюсь этими выгибонистыми упражнениями под ритмичную музыку.

Она скромно присела в низенькое креслице в холле, отчего ее длинные симпатичные ноги стали еще длинней и симпатичней.

Тут же, словно по сигналу, появился старик Подобедов и сей момент тщательно прощупал Лену с головы до пят профессиональным взглядом. Потом, чуть медленней, он прошелся взглядом по ногам.

— А вы… вы занимались бальными танцами… — рассеянно и глубокомысленно заметил он, остановив свое визуальное путешествие по телу Лены на изящно выгнутой стопе.

— Да, был грех классе в пятом, — улыбнулась Лена. — А что, заметно?

— Заметно! — не улыбнулся Подобедов.

Лена под его взглядом несколько сникла.

Вот пока, собственно, и все происшествие — назовем его их мимолетным знакомством без всякого намека на продолжение.

Но оно (продолжение) все же стряслось.

Когда я скрывался в костромских лесах от неотступной депрессии, Лена пыталась искать меня в местах более знакомых, московских — и в своих тщетных поисках набрела на студию Подобедова.

Поскольку исчез я внезапно и никому ничего не сказав, Дима не смог просветить ее по данному вопросу. Но при этом самым непостижимым образом как-то умудрился ее соблазнить.

И трахнул прямо в своем маленьком закутке-кабинете.

Вернувшись к мирной жизни, я восстановил отношения и с Леной, и с Димой.

Дима немного смущенно поинтересовался у меня, не имел ли я виды на Лену.

Я ответил, что мы просто дружим.

Подобедов облегченно вздохнул: тогда, мол, он предо мною чист — и сознался, что трахнул.

От Лены я этого телодвижения, прямо скажем, не ожидал, и вольноневольно отпечаток на мое к ней отношение сие происшествие оставило.

Ленка же искренне верила, что я ничего об этом не знаю, только как-то поинтересовалась о Подобедове: как, мол, он там, все там же? И все тот же?

Я ответил, что он еще и кооперацией занялся. В духе времени.

— Не связывай себя с этим человеком. Он, если ему будет надо, пойдет по головам, — убежденно сказала Ленка.

Это меня также озадачило. Просто циркач какой-то получается, а не Дима: и самбу с румбой он танцует, и девушек походя трахает, да еще и ходит по головам, если надо.

Ну да ладно. На мою голову он не пытался наступить.

Я продолжал изредка с ним видеться. Даже ночевал у него пару раз — на кухне, на раскладушке.

Но начинающий кооператор Дмитрий Подобедов все чаще оказывался занят: то какие-то левые детали ему на заводе токарь точит в рабочее время за приличные бабки, то еще какими-то махинациями.

А когда он все же вырвался из своего капиталистического угара, предложил мне скрасить досуг посещением тупейшей штатовской кинокомедии «Полицейская академия».

Я был крупно разочарован. И больше Диме не звонил.

Позвонил только после обвала 1991-го, когда цены выросли сразу чуть ли не в сто раз. Обратился за помощью — Дима, кажется, разворачивал какое-то издательское дело. И, не моргнув глазом, предложил мне место корректора с окладом в полтора кило колбасы…

Была у Димки Подобедова одна глобальная идея: прежде чем садиться писать что-то существенное (ну, типа «Войны и мира»), надо сначала заиметь место, где это было бы комфортно писать (ну, грубо говоря, Ясную Поляну). То есть он выводил некую логическую зависимость качества произведений, скажем, Толстого Льва от наличия у Льва Ясной Поляны.

Ясный перец, у нас у всех Ясной Поляны не было.

— Так заработайте! — невозмутимо вещал Подобедов.

И принялся активно воплощать эту установку в жизнь.

Потом увлекся… очевидно, срубил кучу бабок… стал устраивать международные конкурсы бальных танцев…

И когда я ему в очередной раз позвонил, его мама ответила мне, что Дима здесь больше не живет.

— А где же он… живет? — растерянно спросил я, предполагая в том числе и самое худшее.

— В Америке, — спокойно ответила Димина мама, сказала как нечто само собой разумеющееся.

Разумеется, где Диме еще жить?

Итак, судя по всему, Ясную Поляну Подобедов-таки заимел.

Однако что-то не слыхать из этой Поляны восторженных реляций о произведении на свет заявленных шедевров. Я уж не говорю о «Войне и мире». Оттуда (из Подобедовской Поляны) вообще ничего не слыхать.

Возможно, Димка в своей модели чего-то все-таки… не рассчитал?

Татьяна Кайсарова

Речь, слова… и слова прощанья

Как же катастрофически не хватает слов и как узки смысловые границы самого слова!