Полярная станция 'Зебра'

- Как вам угодно, - сказал я. - Только способность противостоять стрессам не зависит от возраста. Ну, вот хотя бы первый американский астронавт - разве он был зеленым юнцом? Что же касается тренировок в аварийном выходе из корабля, то это всего лишь свободный подъем в бассейне глубиной в сотню футов. А тут надо зайти в железный ящик, долго ждать, пока поднимется давление, потом выполнить работу при этом давлении, потом опять ждать, пока давление снизится. Большая разница! Я однажды видел, как один рослый, выносливый, хорошо обученный молодой парень в таких условиях буквально сломался и чуть не спятил, пытаясь вырваться наружу. Тут, знаете ли, воздействует очень сложное сочетание психологических и физиологических факторов. - Пожалуй, - медленно проговорил Свенсон, я еще не встречал человека, который умел бы, что называется, так держать удар, как вы. Но есть одна мелочь, которую вы не учли. Что скажет командующий подводными силами в Атлантике, когда узнает, что я позволил гражданскому человеку таскать из огня каштаны вместо нас?

- Вот если вы не позволите мне туда пойти, я знаю, что он скажет. Он скажет: "Придется разжаловать коммандера Свенсона в лейтенанты, потому что, имея на борту "Дельфина" известного специалиста по такого рода операциям, он из-за своего упрямства и ложно понимаемой гордости отказался использовать его, поставив тем самым под угрозу жизнь членов команды и безопасность корабля".

По губам Свенсона скользнуло подобие улыбки, но, учитывая, что нам только что удалось избежать гибели, что трудности далеко не кончились и что его торпедный офицер погиб ни за что ни про что, трудно было рассчитывать, что он расхохочется во все горло. Он взглянул на Хансена:

- А что вы скажете, Джон?

- Я немало встречал слабаков и неумех, доктор Карпентер к ним не относится, - проговорил тот. -Кроме того, его так же легко ошарашить и взять на испуг, как мешок портландского цемента.

- Вдобавок для обычного врача он слишком многому обучен, согласился Свенсон. - Ну, что ж, доктор, я с благодарностью принимаю ваше предложение.

Но с вами пойдет один из членов экипажа. Таким путем мы примирим здравый смысл с честью мундира.

Приятного было мало. Но и страшного тоже. Все шло, как намечено.

Свенсон аккуратно поднял "Дельфин" так, что он чуть не касался кормой ледового поля, в результате давление в торпедном отсеке упало до минимума, хотя все равно крышки люков находились на глубине около ста футов. В двери задней защитной переборки было просверлено отверстие, куда ввинтили высокопрочный шланг. Надев костюмы из губчатой резины и акваланги, мы с юным торпедистом по фамилии Мерфи кое-как разместились в промежутке между двумя защитными переборками. Раздалось шипение сжатого воздуха.

Давление росло медленно: двадцать, тридцать, сорок, пятьдесят фунтов... Вскоре я почувствовал, как давит на уши и распирает легкие, появилась боль в глазницах, слегка закружилась голова: при таком давлении приходилось дышать чистым кислородом. Но для меня все это было не в новинку, я знал, что от этого не умру. А вот знал ли об этом юный Мерфи?

Подобная обстановка так сильно воздействует одновременно на душу и тело, что выдерживают здесь единицы, но если даже Мерфи и был напуган, растерян или страдал от боли, то скрывал он это очень хорошо. Наверняка Свенсон отправил со мной одного из лучших, а быть среди лучших в такой команде - что-то да значит.

Мы освободили запоры передней защитной переборки, подождали, пока давление окончательно уравняется, и осторожно толкнули дверь. Вода в торпедном отсеке стояла примерно на два фута выше порожка, и едва мы приоткрыли дверь, она, шипя и пенясь, хлынула в промежуток между переборками, а сжатый воздух со свистом устремился в торпедный отсек.

Секунд десять нам пришлось одновременно удерживать дверь и сохранять равновесие, пока вода и воздух сражались между собой, деля завоеванное пространство.