Полярные (СИ)

— Я не поменяю своего мнения, но это не значит, что я не люблю тебя, Ханыль, — Им отворачивается и глотает слёзы.

Да, теперь мать хотя бы в курсе того, на кого она училась и с кем встречается, но её не было рядом тогда, когда Им в этом отчаянно нуждалась. Когда дочь звала её, звонила и просила приехать, чтобы утешить и помочь, потому что учёба давалась крайне тяжело в первый год, мать либо сбрасывала звонки, либо отчитывала её за слабость и вечное нытьё.

— Я люблю тебя, потому что биологически ты — моя мать. Думаю, я благодарна тебе за наши с тобой общие воспоминания из моего детства, но знаешь… — Ханыль вбирает воздух в лёгкие, чтобы продолжить и набраться смелости, — ты никогда не была мне мамой. Я увиделась с тобой, узнала, что ты живёшь нормально. Это всё, чего требовала моя душа за эти последние годы. Если ты так хочешь этого, то я найду время не через десять, а через пять лет. До встречи, — Им тряхнула рукой, когда родительница попыталась схватить её за запястье.

— До встречи.

На небе сгущались тучи, хотя синоптики дождь не обещали.

Чем дальше уезжала Ханыль от этого дома, тем легче ей становилось. Она плакала и не понимала, почему слёзы так отчаянно рвутся наружу. Пряча лицо между лопаток Кана, она прижималась к нему всем телом и содрогалась в рыданиях. Была непонятная невидимая тяжесть на плечах, словно она поступала неправильно, но она никак не могла найти другого выхода. Притворяться, что она счастлива общению с матерью, хотя это совсем не так? Она так не могла.

Проезжая вновь мимо моря, Ханыль повернула к нему голову и следила за тем, как оно начинает бушевать.

— Пожалуйста, помоги мне в последний раз. Помоги отпустить эти обиды.

Шептала Им, мысленно умоляя Джинёна и эти волны унести её тревоги.

Она задремала во время поездки обратно в Сеул, но когда проснулась, то ещё никогда не чувствовала себя такой бодрой и здоровой. Душа не болела, сердце цвело — всё хорошо.

***

Пока девушка спала, ей вновь снился странный сон, действия в котором она объяснить себе не в силах, но чувства, ощущаемые в нём, словно остались при ней даже с пробуждением — липкий страх, неугомонный ураган эмоций, который бушевал внутри, горячий ком, предательски застрявший в горле.

В этом сне она плакала и бежала изо всех сил от толпы, чтобы спасти свою жизнь. Её предали самые близкие друзья, вонзая нож в спину, пуская про неё не самые лицеприятные слухи, топили в пучине грязи и оскорблений — люди самые страшные монстры. А те, кого ты подпускаешь близко, хуже любого врага или дикого хищного зверя. И Ханыль проснулась в страхе, но понемногу приходила в себя, когда Даниэль целовал её ладони и смотрел в глаза, наклоняясь ближе, чтобы невесомо коснуться губами лба девушки.

Ханыль оглянулась и увидела, что сейчас они, видимо, за городом. Справа от неё расположился на холме небольшой двухэтажный домик — вполне обычный на первый взгляд, вокруг массивные деревья с царственной кроной, уже зацветающей листвой — золотистой, красной, желтоватой. Они все создавали гармонию друг с другом, и смотреть на это было одним наслаждением. Девушка взяла протянутую Даниэлем руку и сделала шаг вперёд, кутаясь в куртку, потому что здесь лучше всего ощущался холод и чувствовалось дыхание зимы.

Как ни странно, в Сеуле такого лютого мороза не чувствовалось, да и пронизывающего ветра тоже не наблюдалось. Траву покрыл сверху тонкий слой снега, но из-за полуденного солнца он таял на глазах — зелень блестела и сияла, словно россыпь звёзд. Даниэль улыбнулся, но слегка потянул её за руку, чтобы побыстрее оказаться в тёплом и уютном домике.

Как только они зашли внутрь, то щёки Им обдало горячим прогревшимся воздухом, и она ахнула от удовольствия. Как ни крути, а на холоде она бывать не любила, предпочитая подобным прогулкам по свежему воздуху посиделки дома с горячим чаем и сладостями.

— Мама сказала, что это дом отца, который он давным-давно, ещё до своего исчезновения, переписал на неё. Продать его не получалось, потому что тогда спроса не было, а несколько лет назад я уговорил её оставить его. Он мне безумно нравится — здесь тихо, спокойно, уединённо, — пропев последнее слово, Кан рассмеялся и, присев на маленький диван в бежевой махровой обивке, похлопал рядом с собой, чтобы Им присела тоже.

— Здесь мило, — Им устало вздохнула и облокотилась о парня, положив голову ему на плечо.

Даниэль переплёл пальцы их рук между собой и глядел на них, и на лице у него расплылась счастливая улыбка.

— На самом деле, не так уж мы и далеко от города. Да и посёлок здесь один хороший рядом совсем, — Даниэль слегка нахмурился и время от времени щурил глаза, когда вспоминал знакомые места. — В лесу очень красиво, особенно открывающаяся панорама с лоджии, — Ханыль сопроводила его слова удивлённым вздохом, на что Кан усмехнулся. — А ещё на втором этаже в одной из комнат есть проектор, поэтому можно там смотреть фильмы. Было бы круто, — Им кивнула, соглашаясь со всем, что после говорил Кан.