Полярный круг

Признак жизни живой
Меж двух вод — соленой и пресной,
Горсть черных яранг, покрытых кожей моржа…
То обиталище человека,
Жилище тех, кто ждет
Возвращающегося охотника…
Будь неутомим и силен, добытчик,
Будь упорен, следуя следом зверя:
Ждет тебя мать, старый отец и младшие братья,
Ждет тебя та, что стала частью сути твоей…

Гойгой произносил эти слова громко, чтобы они пронзали надвигающийся туман, отгоняли призраки старых легенд. Чем слышнее был странный, пугающий шорох, что слышался позади него и на который он боялся оглянуться, тем громче он пел.

6

Весенняя пурга часто бывает куда злее зимней. Ураганный ветер так силен, что поднимает отяжелевший, напитанный влагой снег и удар по лицу сгустком ветра и мокрого снега может оставить заметный синяк.

В такой день все живое хоронится, прячется, зарывается в снег, ищет убежище. И человек в такую погоду без крайней нужды не покидает своего жилища, прислушиваясь к скрипу ремней, удерживающих моржовую крышу, к шелесту снега и вою ветра.

Тин-Тин выбралась из яранги и, пряча лицо от ударов мокрого снега, поползла к мясному хранилищу: надо принести моржового мяса и жиру для светильников.

Хранилище было завалено тяжелым мокрым снегом, и Тин-Тин пришлось ногами и руками откапывать лопаточную китовую кость, служившую покрышкой.

В лицо пахнуло подтаявшим жиром и мясом — прошлогодняя моржатина к весне становилась слабой. Тин-Тин вытянула кусок и тщательно прикрыла хранилище лопаточной китовой костью.

Притащив мясо в ярангу, отправилась за снегом для воды. Большое кожаное ведро, сшитое тонким лахтачьим ремнем, наполнилось ветром и потащило Тин-Тин к морскому берегу. Женщина упала на снег, костяным топориком она уцепилась за сугроб и остановилась.

Ветер врывался в легкие и надувал их, сбивая дыхание. Это вызывало надрывный кашель, и слезы выступали на глазах, смешиваясь с тающим снегом, затуманивая и без того ограниченный обзор.

Тин-Тин набила отяжелевшим снегом ведро и почувствовала себя увереннее: теперь ведро держало ее на земле и ветер уже не мог унести легкое тело.

Тин-Тин наладила дыхание, отвернулась от ветра и не спешила возвращаться в ярангу, вслушиваясь в грохот бури.

…Вернулся бы, пусть какой ни есть, лишь бы живой, с твоим голосом, с твоим теплом, ласковым дыханием и плащами, в бездне которых тонешь, будто в теплой воде летних тундровых озер. Каково тебе одному на этом жестоком ветру, среди льдов, сквозь толщу которых чувствуешь бездонную глубину холодной воды, мрак и забвение!

Ветер выл на разные голоса, но в них Тин-Тин различала ответы Гойгоя. Мало было между ними сказано, но сейчас Тин-Тин отчетливо слышала чистую, пересекаемую воздухом речь Гойгоя.

…Из далекой морской дали, от плывущих по воле волн льдин я протягиваю к тебе руки в рваных оленьих рукавицах, так тщательно и заботливо тобой сшитых. Пальцы зябнут, наливаясь тягучим тяжелым холодом, стужа пронизывает тело, и лишь мои мысли в теплых воспоминаниях о твоих нежных прикосновениях.

Тин-Тин насторожилась, подняла лицо к небу, туда, откуда звучал переливчатый голос Гойгоя.

…Слышу, слышу тебя, Гойгой. Если ветер доносит до меня твой голос, значит, ты жив. Как радостно, что грудь твоя полна живого дыхания, горячая кровь бьется в твоих жилах, живые глаза смотрят на не видимый тобой берег, где я тебя жду… Знай, я тебя жду и буду ждать, пока ты въяве не появишься передо мной. Знай, что никогда не усомнюсь в тебе, не предам тебя мыслью о твоей гибели. Разве может умереть то, что есть между нами, то, что родилось от прикосновения наших тел?

…Как полон значительности каждый день, который мы прожили вместе! Только теперь я это понимаю. С самого первого дня… И то, что я помню и что теперь вспоминаю, — все это поддерживает во мне веру в спасение и веру в будущую встречу. Здесь, на морском ледовом просторе, ты все равно со мной, хотя нас разделяет ветер и пространство холодного моря… Ты слышишь меня, Тин?

Да, один лишь Гойгой называет ее коротким именем — Тин… Значит, это он!

…Мне нужно знать и слышать, что до тебя доходят мои слова, что все, что сейчас между нами, — настоящее общение, разговор в невидимых сферах…

…Радость моя далекая и боль стесненного сердца! Я слышу тебя, я жду тебя здесь на берегу, под ураганным ветром, и никто не заставит меня поверить в то, что ты погиб. Я буду тебя ждать все время, если даже придется ждать тебя всю жизнь!

Гойгой, не обращая внимания на хлещущий по лицу снег, улыбался…

Пины, встревоженный долгим отсутствием Тин-Тин, вышел из яранги и пополз по ветру. Он знал, где женщина брала снег для талой воды.

Ему не хотелось покидать теплое жилище, но в яранге была тревога.