Полигон

Неожиданно пафосный тон Бена смутил Генку; на какое-то мгновение ему показалось, что Бен притворяется и разыгрывает собеседника, но присмотревшись, понял — нет, шутками тут и не пахнет. Парень говорит совершенно серьезно. У Генки уже рвались с языка фраза о загадочной двери, к которой идет лично он, и вопрос — а куда, собственно идут Бен и его напарник, но Генка вовремя прикусил язык. А вместо этого спросил прямо:

— Вадим, как у тебя фамилия?

Ответит — так ответит; нет — так нет. Хватит ходить вокруг да около. Надо проверить, нет ли парня в базе.

— Беневицкий… А тебе зачем?

— Сейчас я кое-что проверю, и возможно, отвечу на твой вопрос.

За ноутбуком пришлось опять спускаться вниз. Правда, теперь Бен решил составить Ежу компанию — имело смысл отнести набитые магазины туда, где лежали остальные вещи. Да и желудки обоих настойчиво бурчали и требовали еды, несмотря на взвинченные нервы.

Генка откинул крышку-экран, и в кабинете стало чуть светлее.

— Бен, ты займись пока едой, что ли…

Пока спутник доставал и распаковывал коробки со стандартным рационом, Еж рукавом смахнул пыль со столешницы и воткнул в разъем «мышь».

…Число позиций в базе данных он прекрасно помнил — двести тридцать четыре. Так легко запоминающиеся три цифры, подряд друг за другом — двойка, тройка, четверка. И поэтому за число «двести тридцать пять» сразу зацепился взгляд.

Генка встряхнул головой. Потер глаза. Промотал весь список до конца — нет, это не его ошибка и не глюк программы. В базе непонятно каким образом прибавилась одна позиция.

«Может, я случайно вбил пустую строку?» Генка потянул полосу прокрутки вниз. «Или… Или это все-таки Беневицкий?»

Так и есть. Вот он, Беневицкий Вадим Семенович, 1991 года рождения…

Но ведь не было его здесь! Еж, не имея перед глазами списка, не мог бы с уверенностью сказать, есть ли в нем человек с конкретной фамилией, но чисто зрительно сочетание расположенных рядом фамилий как-то уже примелькалось за многие недели, пока Генка над этим списком размышлял. И он хорошо помнил, что между Беловым и Богдановым раньше не было никакого Беневицкого. А сейчас — есть. Вообще-то фамилия редкая… Такую легко запомнить…

Генка перестроил список по годам рождения. И опять — среди восьмерых человек «молодняка», родившегося в 1990-93 годах, Беневицкого раньше не было. За это утверждение Еж мог поставить на кон что угодно — всех списочных юнцов он помнил наизусть.

И что же это получается?!

Никакого Беневицкого в базе не было еще в начале марта, когда Генка приехал на похороны Кащея, да так и остался в поселке. Генка это помнил совершенно точно — тогда же он наконец-то получил по электронной почте несколько ответов на запросы, и копался в базе, сверяя данные.

Вряд ли кто-то мог добраться до ноутбука и вбить в список дополнительную строку. Во-первых, вход в систему на ноутбуке запаролен. Во-вторых, в то время никто посторонний не заходил надолго к ним в дом, и тем более не оставался там наедине с ноутбуком. А когда они с Завхозом начали вылазки в Зону, Генка всегда брал ноутбук с собой. Нет, подобраться незаметно к ноуту, да еще успеть влезть в него — мало реально. Даже ночью. Старый Пашкин дом скрипит каждой доской в ответ на каждый шаг по половице. Не мог бы никто пробраться в дом, не разбудив обитателей.

Мистика какая-то, черт побери…

Генка в растерянности уставился на экран, совсем забыв, что понапрасну съедает запас энергии в аккумуляторе ноута. Вон он, загадочным образом появившийся из ниоткуда элемент списка — при слабом свете экрана и «белых звезд» разжигает таблетку сухого спирта, ставит над ней контейнер с консервированной кашей…

— Геныч, ну ты это… Нашел ответ на вопрос? — Бен, попутно надрывая обертку на упаковке галет, заглянул через плечо Ежа.

Генка торопливо захлопнул «окно» — привычка сработала. Пока он еще не был уверен, стоит ли показывать Бену базу данных и вообще упоминать про нее.

А Бен, который по логике вещей должен был обиженно отвернуться, почему-то наоборот уставился на экран во все глаза. И замер с надорванной упаковкой в руках. Генка перевел взгляд с Бена на экран ноута — на нем в качестве заставки была прошлогодняя фотография: Кащей в надвинутом на нос капюшоне так, что лица совсем не видно, держит в руках «перо жар-птицы», а рядом Завхоз — в дыхательной маске, тоже надетой ради сокрытия лица, — разглядывает артефакт. Сам Генка за кадром, он и запечатлевал сцену…

Палец Бена указывал на Пашу:

— Геныч, а это кто?

— Наш проводник… И мой друг… Паша Кащей, — вздохнул Генка. — А что?

— Да я его во сне видел. Только там он был в старой штормовке. И лица я не разглядел. Но капюшон прямо в точности так же натянут до носа, и фигура та же, и ракурс тот же, потому я и узнал…

Теперь Генкины глаза стали по ложке:

— Когда?! Сегодня, пока спал?

— Нет, давно. Зимой еще.

— А поточнее?!

— Примерно в конце февраля…

— Двадцать шестого?! — выпалил Генка.

— Число я уже не вспомню… Но где-то в самом конце месяца… А разве это важно?

— Паша умер двадцать шестого февраля, — сухо прошелестел Генкин голос. — Ты помнишь тот сон? Расскажи…