Полигон

Елена вспомнила самую большую, которую ей когда-либо в жизни писали, СМС-ку от Дымова на снегу, и свои пирожки, и даже рассказала подруге о последней, как оказалось, их встрече.

В тот день, как обычно, они днем по телефону договорились культурно отдохнуть. После работы он встретил ее в целях конспирации в квартале от конторы военторга. Поехали по городу, завернули на речной вокзал. После ужина в летнем кафе прокатились на речном трамвайчике по Каме. Потом гуляли по набережной, сидели в обнимку на лавочке и смотрели на проплывающие корабли. Вечер был теплый, и в сумерках их ходовые огни и свет в иллюминаторах красиво отражались в воде. Между «любчиками», как Елена называла поцелуи, Дымов вдруг предложил ехать к нему.

– А поехали, – решительно ответила она.

Настроение было отличное и обоим хотелось «продолжения». Но когда подъехали к его дому, Елене стало не по себе, охватил мандраж. У подъезда и на улице никого не было. Дымов взял ее за руку, и они торопливо поднялись на его этаж. Ключ в его руке предательски не смог с ходу попасть в скважину. Но все же поддался, и они ввалились в квартиру. В прихожей обоих прорвал смех.

– Проходи, посмотри берлогу холостяка, – предложил Дымов.

Елене давно хотелось здесь побывать, и она с интересом осмотрела квартиру. Та была типовой однушкой, как и у нее, но с казенной мебелью. Так же, в кухне стояли кухонный гарнитур и холодильник. Но вместо уголка были кухонный стол и 4 табурета. В комнате, напротив дивана – тумбочка с телевизором. На стене висело несколько самодельных картин. Из комнаты был выход на крытый балкон. Среди вещей и разных безделушек она не увидела женских. Это ее успокоило. Значит, у Дымова здесь женщин не было. Отметила про себя, что в квартире был холостяцкий порядок, и это ей тоже понравилось.

– Дай что-нибудь переодеться и полотенце, – обратилась она к Дымову.

– Возьми все, что нужно сама в шифоньере, – сказал он и занялся сервировкой стола на кухне. Когда она вышла к нему в одной его полосатой футболке, которая по длине скрывала лишь ее оголенное прелестное интимное местечко, и выделяла маленькие соски на ее волнующих холмах, тот обалдел. Кровь в его жилах закипела.

– Пора начинать счет, – с улыбкой игриво сказала Елена ему. Дымов бросил свои кухонные приготовления, схватил «свое Солнце» в охапку и отнес на диван. Так был сначала открыт счет 0–1, а затем сравнялся до 1–1, после чего уставшие и вспотевшие оба «выползли» на кухню. Выпили по рюмке коньяка. Дымов не имел привычки запивать, а вот Елене что-нибудь да надо было. С пылу-жару «хлестанула» бокал холодного шампанского. Такого «ерша» она еще никогда не пробовала. Про себя позднее заметила, что с Дымовым много чего попробовала впервые. И самое главное это все ей нравилось.

Приняв душ, посидели, выпили, закусили и вновь предались желаемым утехам. На этот раз остановились на счете 4–4. Когда в пять часов стало светать, Елена засобиралась домой. Нехотя, но обоим пришлось подниматься, и к шести Дымов уже привез ее домой.

– Ох, и голова у меня болела на следующий день, еле доработала до конца, – закончила рассказ Елена.

Ушкалова ушла домой от подруги лишь около восьми вечера.

Опять в квартире водрузилась тишина. Хоть Елена и привыкшая была к одиночному проживанию, но после встречи с Дымовым такая тишина тяготила. Не было привычных его звонков по телефону и, наконец, не было здесь и его самого. Казалось, только кот «Туча», глядя большими глазами, сочувствовал хозяйке и при каждом удобном моменте лез к ней. Громко мурлыкая, он терся о ее ноги или просился на руки. К тому же, как нарочно, в этот вечер по телевизору показывали концерт Стаса Михайлова. Его песни не только взбудораживали воспоминания, обостряли чувство тоски, но и послужили причиной обильных слез. Так, с мокрыми глазами, на влажной подушке она незаметно для себя и заснула.

15

Ночью у Елены поднялась температура, появились боли внизу живота. «Но-шпу» и другие обезболивающие она принимать побоялась и вызвала «скорую». Приехавший доктор категорически решил везти ее в областную больницу. По дороге, кроме того, открылось кровотечение. Случилось то, чего так боялась Донцова. Ослабленная двумя предыдущими абортами матка на этот раз не смогла удержать плод, и произошел выкидыш. Каталка, УЗИ, операционная. Все эти этапы пролетели как в тумане. Очнулась на следующее утро уже в палате. Соседки смотрели на нее с сочувствием, подходили и предлагали помощь. Усыпленный наркозом мозг потихоньку отходил. Где-то там, внизу тела была пустота с тупой ноющей болью. Елена была в отчаянии. Ни есть, не пить не хотелось, да и жить тоже.

Еще вчера с плодом все было хорошо. С Ушкаловой они по очереди крутили снимок УЗИ, выискивая ручки, ножки, представляли, какой из себя будет девочка, а уже сегодня ни дочки, ни любимого мужчины. Все было плохо.

– Надо кому-то сообщить, что я здесь, – рассуждала Елена. Одна из соседок подала ей «сотовый», и она набрала Ушкалову, сказала, где ее искать.

Уже в обед та была у нее в палате и не знала, как утешить подругу.