Полигон

Интересно, что оргский пахан жаждет найти в секретных файлах посольства? Денис поторопился.

Связь с терминалом была. Защиты — не было. Не предполагалось, видать, что в федеральную автономку «бункер-Караван» сможет войти чужак. Ан, вошел.

Виртуальные тайны «Мертвого рая» лежали как на ладони — бери — не хочу. И Денис взял. Первое попавшееся.

Загрузка файла «Демонстрация 1» не заняла много времени. Хорошая все-таки техника у посла…

Это был видеоотчет. Не новый материал, знакомый уже. Именно с этой записи Кожин начинал посвящение трех операторов-новобранцев в суть своего эксперимента.

Ну да, так и есть. Человек в белом халате — без сомнения, сам Павел Алексеевич. Когда скрытые камеры столичной лаборатории производили съемку, он был еще доктором Фурцевым. А этот офицер с каменным лицом… Кажется, его звали Воронов. Да, точно, начальник президентской Гвардии.

— Ну, так что мне доложить Президенту? — требовательный голос гвардейца в динамиках.

Стоп! Засмотрелся, блин. Минус одна с половиной минуты. Не стоит сейчас тратить драгоценное время на то, что уже хорошо известно.

Денис свернул файл, мельком взглянул на Трассу. Каравана пока не видно. Что ж, можно сунуться куда-нибудь еще.

— Открой-ка вот здесь. — Николай указал на папку с длинным названием ««Мертвый рай»: Объекты исследовательской программы. Этап № 1».

Папка распахнулась на пол-экрана. И — два файла. «Д. Замятин», «Ю. Борзова».

* * *

Он открыл первый файл. То, что сразу бросилось в глаза.

Денис моргнул: раз, другой. Нет, не глюк. Вот оно, его имя, фамилия, рабочий ник, фото. И текст. Ни много, ни мало. Пара листов стандартным рабочим шрифтом. Ладно, почитаем. Попозже…

Не закрывая первый, он открыл второй файл. Снимок Юльки, ее анкетные данные…

Похоже на личное досье. На два личных досье.

— Странно, почему нет Славки? — пробормотала Юлька.

Денис же больше волновало другое. Название файла. «Объекты исследовательской программы?» Что за фигня? С каких это пор операторы стали объектом исследования?

— Я полагал, что Кожин ставит опыты над жмурами, — озадаченно проговорил Денис. — Кто мне объяснит, в чем я ошибся?

— Совершенно напрасно ты так полагал, — ответил орг. Николай даже не повернулся к Денису. — «Мертвый рай» — это комплексная программа. Создание боевого «рабочего материала» — всего лишь начальная ее ступень. Давно пройденная, к тому же. Возможности мертвых гвардейцев досконально изучены еще в столичной лаборатории. А экспериментальные выходы «рабочего материала» на улицы во время Комендантского часа проводились и раньше. Правда, в других городах.

— Так какого хрена Кожин сюда-то заявился? — не выдержала Юлька. — Ну, и экспериментировал бы себе, где подальше.

— И почему Ростовск назван «полигоном «Р-1»»? — добавил свой вопрос Денис.

— Потому что это первый полигон для изучения реакций операторов «рабочего материала», — невозмутимо ответил Волк.

— Чего? — Денису становилось все тревожней. — Каких еще реакций?

— Реакций на напряженную работу в боевых условиях. Видишь ли, в психике человека, привыкающего безнаказанно убивать чужими руками на безопасном расстоянии и длительное время наблюдающего за этими убийствами, происходят некоторые гм-м-м… изменения. Зачастую — необратимые. Вот этот феномен и интересовал Кожина. Догадываешься, почему?

Словно указывая мыслям собеседников нужное направление, Николай кивнул в сторону коридора, где был размазан по стенам бедняга Славка.

— Так это что же, МЫ были подопытными крысами? — Денис отшатнулся. — Все это время — МЫ?

— А Кожин… — Юлька была ошеломлена не меньше. — Он просто искал идеального оператора? Мертвого оператора для мертвых киллеров?

Орг промолчал. Ответа не требовалось — все и так ясно. «Привыкающего безнаказанно убивать чужими руками»… Так ведь не просто убивать. Одно дело видеть, к примеру, как после твоего выстрела падает далекая, крохотная, будто мишень в тире, человеческая фигурка. И совсем другое — смерть, приближенная миникамерами и компьютером почти вплотную. Смерть на расстоянии вытянутой руки. Чужой руки, которая, по сути, становится продолжением твоей собственной.

Подопытных крыс, мнящих себя экспериментаторами, заставляли… нет — приучали, словно собачонок Павлова, жать на «Делит» и смотреть. И любоваться. Как чужие, но выполняющие их — крысиную — волю, руки яростно рвут противника в рукопашной.

А камеры послушных дистанционно управляемых убийц жадно ловили вываливающиеся внутренности, фонтаны крови и последнюю агонию умирающего. Ловили и передавали все в мельчайших подробностях на операторские мониторы. Ловили и передали. Ловили и передали. И показывали, показывали, показывали… Пока глаза крыс-операторов тоже не начинали наливаться кровью.

Натурализм смерти крупным планом — это вам не какая-нибудь компьютерная игрушка. Это форсированное развитие крысиных рефлексов. Вот оно, истинное объяснение «гуманности» Кожина, вооружавшего «материал» Дениса, Славки и Юлы одними лишь заточками.

— Господи, но почему именно Ростовск? — простонала Юла. — Неужели, мы оказались на вершине криминальных рейтингов?