Полигон (СИ)

После этого случая внешне мало что изменилось в их отношениях. В общении они по-прежнему были дружески корректны. Только корректность эта была несколько подчеркнутой, да при встрече, когда обменивались приветствиями, каждый несколько задерживал свой взгляд.

Казалось бы, произошедшее должно было придать их отношениям новое качество, но как-то все не складывалось, все время что-то мешало переступить заветную черту и шагнуть в это новое качество, туда, где начинается притяжение, которому уже нельзя сопротивляться.

А потом ее отца, дипломатического работника, направили служить в одну из латиноамериканских стран, и она переехала жить к бабушке, в другой район Москвы. После этого он потерял ее из виду. Говорили потом, что она училась на журфаке МГУ, отучившись, вышла замуж и уехала за границу.

И встретились они через много лет. Встретились случайно. Их родная школа отмечала пятидесятилетний юбилей, и он был приглашен почтить это мероприятие своим присутствием как почетный гость от ЦК ВЛКСМ. Там же в качестве представителя от СМИ оказалась и Нина. Она в это время работала на телевидении, и Виктору иногда попадалась ее фамилия в титрах некоторых аналитических программ. Потом он подвез ее до дому.

По дороге оживленно беседовали, вспоминали школьную жизнь. Пока ворошили светлое прошлое, у них обнаружилась схожесть взглядов на многие вопросы: на отношение к событиям и фактам, на семью, на общество и в целом на жизнь. Выяснилось, что они любят одни и те же книги, фильмы и даже пристрастия в еде у них одинаковые. И не было в их разговоре ни тени скованности, принужденности, у обоих было такое ощущение, будто общение их не прерывалось все эти пятнадцать лет, что они не виделись. Договорились созвониться и не прерывать связи. И оба вдруг почувствовали, как решительно, без оглядки переступили ту заветную черту, которую не сложилось переступить пятнадцать лет назад.

13

- Да... Не густо! - сказал Федоров, выходя вместе с Кораблевым, Солотовым и Истцовым на крыльцо Сенатского дворца.

- Хуже даже, чем мы предполагали, - отозвался Солотов.

- Ну, ладно, - примирительным тоном произнес Виктор. - Главное не зарубили проект на корню. И Междуречье оставили. А это не так уж и мало.

- Больше всех сегодня Белову досталось, - сказал Федоров. - Как он отстаивал эти Угли! Бился, прямо как на Курской дуге. Да и вообще, если бы не он, не знаю, как бы все еще повернулось.

- Когда-нибудь поставим ему за это памятник в краевом центре на главной площади - сказал Истцов.

- Кстати, насчет краевого центра, - сказал Солотов. - Думайте, как его назвать. Чтобы было красиво и с прицелом на будущее. Кто знает, может быть, в не столь отдаленной перспективе он станет столицей России.

- Ну ты замахнулся! - воскликнул Федоров.

- А что?! - живо отозвался Солотов. - Все регионы должны быть равноудаленными от столицы. А иначе мы можем потерять Дальний Восток.

- Что, кто-то уже нацелился его захватить? - удивился Федоров.

- Не захватят, так сам уйдет. Надоест в пасынках ходить, - ответил Солотов.

- Накаркаешь еще... - ворчливым тоном произнес Федоров.

- Ладно, до этого, я думаю, не дойдет. - включился в разговор Виктор. - Олег, - он повернулся к Солотову, - давай заканчивай свои дела в Москве и - в институт, готовить свое оборудование и людей. Когда можешь отбыть?

- Да хоть завтра. Были бы билеты.

- Билеты будут, - заверил его Виктор. - Это - то немногое, что еще в силах сделать наш ЦК комсомола. Федоров остается пока в Москве, будет выбивать материалы и оборудование. Он здесь нужней. А мы со Станиславом отправимся по городам Сибири выполнять поручение Белова по кадрам.

Они направились к Спасской башне, по дороге продолжая обсуждать только что закончившееся заседание Политбюро. Перейдя Красную площадь, остановились.

- Давайте сегодня еще раз соберемся, - сказал Виктор. - Нужно окончательно утвердить план действий на ближайшие дни. Встречаемся в восемнадцать ноль-ноль на Серова, Ну, все. Пока. До вечера.

Они попрощались, и Кораблев с Истцовым направились по улице Куйбышева к зданию ЦК ВЛКСМ.

Еще на подходе к своей комнате Виктор услышал доносившийся изнутри телефонный звонок. Быстро открыл дверь и снял трубку. Звонили из приемной Белова. Юрий Александрович просил его немедленно прийти.

"Так... - подумал он. - Лед тронулся... Теперь только успевай поворачиваться". Он ощутил легкое возбуждение, какое испытывал всякий раз накануне ответственной, трудной, но нужной, интересной, захватывающей по своей значимости и творческой содержательности работы. Это его состояние было сродни предстартовому состоянию охотничьей собаки, нервно вздрагивающей и туго натягивающей поводок в предвкушении азартного гона.

Когда он вошел в кабинет Белова, тот взял его за локоть и подвел к карте.