Полигон смерти

...По мере приближения к опытным площадкам становилось все темнее. Вскоре черная туча плотно закрыла все небо над нами. Почти ничего не видно. Похолодало. Я хотел включить свет, но фары были разбиты ударной волной. Уменьшил скорость. Кто-то толкнул в спину и жестом попросил посмотреть, каков уровень радиации. Подсвечиваю электрическим фонариком, который взял для освещения полуподземных сооружений, и вижу стрелку, дрожащую возле нуля. Переключаю на следующий диапазон - и здесь около нуля. Исправный ли прибор? Объясняемся в противогазах жестами. Я показываю мизинец, успокаиваю пассажиров: уровень радиации мизерный. Едем очень медленно: темно и попадаются глыбы земли, обгоревшие части боевой техники.

Постепенно становится светлее. Черное облако уплывает на юго-восток. В полумраке мы видим волнистую темную пустыню. Земля вздулась длинными буграми, похожими на застывшие морские волны. Машина то

поднимается, то опускается, преодолевая эти волны. Только бы не заглох мотор...

Я не узнаю местность. Все однообразно, всюду комья опаленной земли и какие-то узлы техники. Лежит танковая пушка, а самой боевой машины нет. Где же наша площадка? Начинаем блуждать. Раньше ориентировались по вышке с разрушенным верхом на "П-2" да по тяжелым танкам, а теперь их не видно.

Наконец вдали заметили уцелевшие огромные бетонные пирамиды, сооруженные еще до испытания первой водородной бомбы. Ориентируясь по ним, пробираемся сквозь глыбы земли и металла к площадке, оборудованной в пяти километрах от предполагаемого эпицентра. Посмотреть не на что, все уничтожено. Нет даже признаков, что здесь стояли хлебозавод, кухни, бочки с горючим, цистерны. Все сметено. Уровень радиоактивности высокий, около ста рентген. Удивительно: ничто не горит, хотя многие металлические и деревянные предметы обожжены, почернели.

Недалеко от нас промчался "ГАЗ-69", в котором сидели академик М. А. Садовский, подполковник Н. Д. Мартынов и капитан Г. Ф. Зорин. Известный всему миру Садовский неоднократно был научным руководителем испытаний, но сейчас эту задачу взял на себя И. В. Курчатов.

Молодые, но по опыту уже ветераны полигона, исследователи Мартынов и Зорин были надежными помощниками академика. По многочисленным приборам и с учетом атмосферных условий, воздушных потоков, характера местности, структуры почвы они не только определяли физические явления после взрыва, но могли и прогнозировать их. Это позволило с 1955 года полностью исключить даже малейшее нежелательное влияние ударной волны на населенные пункты вокруг полигона, независимо от их удаленности. Мартынов и Зорин определяли и мощность взрыва. В тот раз она оказалась в пределах 1,7 - 1,8 миллиона тонн тротила.

Едем дальше. Справа, словно после жестоких боев, покореженные орудия, слева - опрокинутый танк, потом - средняя часть самолета, ее забросил взрыв с площадки авиаторов, до которой не менее километра.

На нашей, третьей площадке, удаленной от эпицентра на семь с половиной километров, находим разбитую насосную станцию, перевернутую железнодорожную цистерну, из которой хлещет керосин. Рельсы согнуты в дугу, полузаглубленное хранилище осело, трубопровод порван. Там, где находился бетонный бассейн с нефтью, - маленькая лужа топлива с комьями земли, чуть дальше - лужа побольше. Из резиновых резервуаров вытекли двадцать тонн керосина.

То и дело поглядываю на дозиметрический прибор. Замечаю падение уровня радиации: уже не более пятидесяти рентген. Но это тоже очень много, если мы имели предельно допустимую дневную "норму" десять рентген. В те годы рентген был единицей уровня радиации. Нас эта простота устраивала. Один рентген, затем десятые, сотые и тысячные его доли.

И вот - чудо: резиновый резервуар в неглубоком котловане, присыпанный слоем земли в двадцать пять - тридцать сантиметров, цел и невредим! Эластичная емкость не лопнула! Не поврежден и трубопровод в неглубокой траншее, засыпанной землей. Тюки вещевого имущества в открытом котловане чадят, а в другом, который мы укрыли брезентом и присыпали землей, целы. В разрушенном хранилище продовольствие в деревянной и картонной таре разбросано, но не сгорело. Тара обуглилась. Продовольствие в траншеях сохранилось, потому что оно тоже было прикрыто брезентом и засыпано слоем земли. Хорошо защищает матушка- земля!

Неожиданно прибыла подмога на исправленном грузовике, и у меня отлегло от сердца. А то все время тревожила мысль: вдруг мой старенький "козлик" остановится в поле, где высокий уровень радиации? Кто нас вывезет отсюда? Крайне опасно выезжать в зараженную зону на одной машине.

Теперь Толя Глухов сел за руль, и я мог более внимательно осматривать площадки.

Подъехала "Победа". Вышел пожилой человек в гражданском. Не обращая на нас никакого внимания, он заснял всю опытную площадку небольшой кинокамерой и уехал. Кто-то сказал, что это оператор, снимает все без ограничения лично для Н. С. Хрущева.