Полина

спасителя-Вас созерцая в лучах.

Вы – солнце медовое, с коим так сладко,

чей свет отражается даже в ночах.

Всё вдруг засияло, взошло, задышало!

Разжались оковы, смирявшие плоть.

В печальном поэте оркестры взыграли!

Залился словами молчащий блокнот.

Я сделался сразу таким всеталантным!

В котёнке проснулись дремавшие львы.

Из мути я вынырнул, сделав желанно

живительный вдох накануне любви…

Елене Тукаловой

Элен

Без Вашего солнца и тёплого неба

дождливые песни и пасмурь в груди.

Нуждаюсь я в пледе, портвейне и хлебе,

что лечат от грусти, какая зудит.

Без святости Вашей я пуст и безбожен,

и шторюсь от мира, округу браню.

Все Ваши портреты с добром, осторожно,

как будто иконы, наследье храню.

Без Вашей улыбки (вишнёвой и белой,

изогнутой, влажной и лечащей всё)

мне сухо, темно и болезненно, серо,

и ровный мой город парует овсом.

Без Ваших речей мир – немая клоака.

Без Вас одиноко, бездомно, темно…

И всю эту слякоть, печали, неблага

способно исправить лишь только одно…

Елене Тукаловой

Однажды сотр…

Однажды сотрусь, как простой карандаш

иль кончусь, как в ручке чернила,

затем я оружием Бога средь чаш

возлягу на днище могилы.

И там дотечёт мой оставшийся сок,

сползая со стенок сосуда…

Отправит ли снова на Землю мой Бог

чрез вечность для нового чуда?

Чтоб снова писал я народам, себе,

вещая про них и высоты,

про волю и тяжести дум и цепей,

про женско-мужские красоты.

Иль просто досохну под слизью червей

среди чернозёмного роя…

Порой в возрожденье я верю первей,

но чаще во что-то второе…

Пришедший

Под белыми сводами чистого храма,

меж окон в полсотню витражных пластин,

горящих огней и свечных килограммов,

прилавка, монахинь, холопов, княгинь,

среди золотых одеяний, распятий

и между взирающих ликов святых,

семей и семеек, детишек и братий,

и книжиц, молитв и нарядов цветных,

под куполом с росписью божьих историй,

средь пары печальных, болезных в поту,

старух, что, как рыбы в построенном море,

на гладком, как лёд, застарелом полу,

меж рамок икон и задумчивых масок

лучами и воздухом спёртым обвит,

по венам табачные, винные краски,

под лохмами, кожей греховный графит…

Деспотия

Тиран намеренно коверкает слова,

холопов учит жить беднее и тупее,

идти по линии, натоптанным следам.

Он чтит толпу, что проще и темнее.

Вот так чабан ведёт своих овец,

стрижёт их вовремя. И шерсти этой тонны.

Как сытый вождь и выспавшийся чтец,

в них сивый бред внедряет упоённо.

Их кормит травами, что выданы землёй,

и греет солнышком, что небо подарило,

и поит водами, что встали под горой,

хваля назначенность свою с улыбкой милой.

Твердит, что враг – коровы и ослы.

Строй уверяет, что родня, но в чине,

что с ними он шагает все версты,

и демонстрирует папаху, плащ овчинный.

Пугает хищником умы и потроха.

Но от волков он защитит хоть сталью.

И стадо ратует за чудо-пастуха.

Но он и пёс прожорливее стаи…

Новая звероферма

Всеобщий навоз и подножная жижа,

как общий раствор для скрепления масс.

Сетями завешаны небо и крыши.

У вольностаральцев отняли их глаз.

Вокруг рогачи и обрюзгшие морды.

Свинячьи бока нарастили козлы.

Шагают бараны так тупо, но гордо.

Быки отдыхают и греют мослы.

А все петухи облачились в величье,

павлиньи наряды геройски надев,

все утки и куры в дворянских обличьях.

А псы стали нагло, по-волчьи глядеть.

Сменились порядки под новым Уставом.

Отрезали крылья белейшим гусям.

Напухшие рожи украли тут право

средь корма и ярок, котят, поросят.

Однажды придёт за безумье расплата!

Цыплята, телята сметут этот бред,

а старых собак растерзают щенята!

Тогда воцарятся свобода и свет!

Любовная нега

В зашторенной тиши

два влажных, спелых тела,

в блаженстве и глуши

свершили общность дела.

Их акт любви венчал.

Их акты чувств спаяли.

Их акты двух начал

скульптурно изваяли.

А позже их союз

судьба раскрыть решила,

нагую связку уз,

как книгу разложила…

Теперь, как два птенца

в гнезде пуховом, взбитом.

В лучах пыли пыльца.

Они довольны, сыты.

Сердца их бьются в такт.

Почти взахлёб дыханья.

Немного взят антракт

для неги и касаний…

Web night

Мне кажется, в жизни все счастья случайны,

хотя не случайна возникшая жизнь!

И вот среди ночи, довольно печальной,

мазок совершила алмазная кисть.

И мех колонковый повёл свои краски,

даря описанье и речи лицу,

что сразу окутало чарами, лаской,

что вжилось в сознание, дух мудрецу.

И так полотно, что белело, молчало,

красивою женщиной вдруг ожило!

Луна среди мрака и звёзд обвенчала

союзность поэта и чтицы живой.

Ласкаемый слух, удивлённые очи

в тот миг, будто пили словесный нектар,

который вещал, улыбал и пророчил,

вносил оживление, бриз и пожар.

Вот так вот нежданно встречаются люди,

чтоб выискать, выточить общий итог!

Вот так вот является дальнее чудо,

застигнув лиричное сердце врасплох…

Елене Тукаловой

Sound

Тобою озвучен мой дар написанья.

Ты голосом жизнь подарила стихам.

За это хочу дать ответ прикасаньем

к рукам и объятьям, желанным устам.

Вдохнула в них суть серебристо и мягко,

как будто толкнула кораблик в ручье,

что в море направился маленькой яхтой.

И, кажется, стал он смелей и прочней.

Иль будто бы шару добавила мощи,

чтоб смог обогнуть всю окружность земли,

чтоб люди, какие нуждаются больше,

мои сотворенья увидеть смогли.

Моя благодарность не знает предела!