Полина Сергеевна

Вранье чистой воды. Женщины догадывались, а мужчины знали точно, что Павел ходок, каких поискать. Однако раскрыть глаза Леночке значило не просто отнять игрушку у ребенка, а убить на его глазах маму с папой, еще и его самого подушкой накрыть, чтобы не трепыхался. Все это знали, Павел в том числе, с тем и жили, вполне благополучно.

* * *

Эмка пошел в первый класс, и конфликт мужа с сыном переместился для Полины Сергеевны на второй план. У Эмки не было проблем с чтением, с устным счетом. Но чистописание! Полина Сергеевна до школы не открывала с внуком прописи, полагая, что каллиграфии должен учить специально подготовленный, методически подкованный учитель. Эмка давно писал печатными буквами, безбожно путая, в какую сторону смотрят «я», «р» и «с».

Письмо он ненавидел. Письмо теперь было безотрывным, и буква «о» соединялась с «н» или «к» линией, идущей снизу от «о», а не петелькой вверху. Получалось, что во всех словах злополучное «о» выглядело как «а». Вместо «дом» — «дам», вместо «кот» — «кат», вместо «нос» — «нас».

Многие девочки в Эмкином классе любили каллиграфию и прекрасно писали. Большинство мальчиков, как Эмка, царапали точно курица лапой.

— Я не ставлю задачу выработать у тебя прекрасный почерк, — говорила Полина Сергеевна. — Хотя в выходные мы поедем в Сокольники, там находится музей каллиграфии, и ты увидишь, что это настоящее искусство. Наша задача — писать грамотно. Начинай. Ко-ро-ва. Говорим «карова», пишем «корова».

— Можно, я не пять строчек напишу, а три?

— Нельзя, торг неуместен. Ко-ро-ва.

— Тогда без работы над ошибками?

— Не будет ошибок, не будет и работы над ошибками. Ко-ро-ва.

— Бабушка, ты же добрая.

— Да, добрая. Но в отношении учебы — скала. Ты будешь наконец писать? Следи за соединением с «о». Ко-ро-ва.

Эмка начинал писать. Выходило: «карава». После десяти минут и двух строчек в тетради он начинал ерзать, чесаться, проситься в туалет, попить, говорил, что у него разболелась голова. Бабушка была неумолима.

И так каждый день: домашнее задание, дополнительные упражнения, работа над ошибками.

Полина Сергеевна не разделяла теорий тех педагогов, которые считали, что учебу надо сочетать с игрой. Развлечения, игры — это прекрасно, им ребенок посвящает большую часть дня. Учеба — это работа. Мужчина должен уметь работать. Маленького мужчину никто не загружает многочасовым трудом до изнеможения. Но двадцать минут он способен и должен посвятить учебе-работе. Двадцать минут — в идеале.

— Это задание заняло бы у тебя двадцать минут, — говорила Полина Сергеевна внуку. — Мы сидим уже больше часа. Исключительно по твоей вине, потому что ты постоянно отвлекаешься, торгуешься, выпрашиваешь поблажки.

— Коля Смирнов рассказывал, что он делал домашнее задание с папой, и папа та-ак его треснул по башке книгой! Коля ударился об стол, и у него потекла из носа кровь.

— Я понимаю этого папу. Даже мое ангельское терпение на исходе. Кстати, это выход. Будешь делать домашнее задание с папой.

— Нет, бабушка! Только с тобой!

— Тогда пиши: «Хорошо в лесу летом». Мы говорим «харашо», пишем «хорошо». Внимательно! Теперь прочти, что ты написал.

— Хорошо в лесу летом.

— Нет, внимательно! Что ты написал?

— Харшо в лису летам. Ой, смешно, правда?

— Это смех сквозь слезы. Работа над ошибками!

— А если я все напишу правильно, ты мне дашь жвачку?

— Дам, — сдавалась бабушка. — Но ведь ты не напишешь без ошибок.

— Спорим?

— Спорим!

Эмка старательно выводил буквы и гордо откидывался на стуле:

— Вот!

— Читай!

— Тут все правильно.

— Нет, ты написал «хорашо».

— Это «о»! Ты специально, чтобы мне жвачку не давать! И Мария Львовна говорила, что «о» можно соединять петелечкой наверху!

— Изверг! Что ж ты раньше молчал? Мы бы давно рванули вперед, семимильными шагами! Но с петелечкой или без петелечки, ты у меня все равно вырастешь грамотным человеком!

— Да, Эмка, — подавал голос из-за газеты Олег Арсеньевич, — хочешь ты или не хочешь, но с такой бабушкой тебе без вариантов быть грамотным человеком.

— Пятнадцать минут перерыв, — вставала, расправляя затекшие плечи, Полина Сергеевна. — Потом математика. С дедушкой. Я буду готовить ужин, потому что мне отчаянно хочется пойти по стопам Колиного папы.

Через пять минут, то есть предложив внуку разделаться с математикой без перерыва, дедушка заявлялся на кухню и самодовольно докладывал:

— Готово!

— Так быстро? — с сомнением спрашивала Полина Сергеевна.

— Он в уме все играючи решил.

— В уме не годится. Надо объяснить каждое действие задачи, записать его. Объяснить арифметический знак при выражениях «на сколько больше» и «на сколько меньше».

— Это мы запросто. Гениальный парень!

Из комнаты слышалось рокотание Олега Арсеньевича и писклявый голосок Эмки. Рокотание становилось все громче, пока не доходило до крика, которому вторил плач Эмки.

Дедушка, красный и злой, прибегал на кухню излить свое негодование:

— Он дебил! У Тани пять яблок, а у Пети на три яблока меньше. На три меньше! И что он делает? Он пишет: пять плюс три! Говорит одно, пишет другое, я ему двадцать раз объясняю! Форменный дебил!